Точно, в следующий приезд к родителям он осчастливит маму рассказом о метрономе, отбивающем ритм в его голове. А что, неизменный спутник музыканта!
Но смех смехом, а с контрактом он так и не разобрался. Женька еще раз заскользил по нему глазами. «Предмет договора», «Сроки и условия поставки»... «Упаковка и маркировка», «Штрафные санкции»...
Под неумолчное пощелкивание в мозгу он опять завис на чем-то, а потом пришел в себя и чертыхнулся: ну не в форс-мажоре-то закавыка! Этот абзац вообще добавлен для проформы, так сказать, дань принятым стандартам, и без изменений кочует из одного типового контракта в другой. Не может быть здесь засады!
Рука нащупала чашку с чаем и поднесла ко рту. Глиняный край показался непривычно тонким, и Женька покосился. Как же он забыл, что старую чашку грохнул еще на прошлой неделе. Случайно столкнул локтем со стола, когда помогал Тимуру подключать монитор. Обидно: офисный переезд пережила, а встречу с плиточным полом нет. Леська, конечно же, притащила новую, но он никогда не любил вещи с претензией на оригинальность, а на деле банально пошлые: черное слово «Желай» на белом фоне, первая буква намеренно зачеркнута красным, и сверху красуется «Д». Глупо, но пить из чего-то надо.
Вот чай был отменный: горячий, очень крепкий и ни крупинки сахара. То, что сейчас нужно, чтобы извилины наконец заработали.
Марчук вернулся к началу документа. «ООО «Медтехника» в лице директора Красина Т.В., действующего... (бла-бла-бла), с одной стороны, и УП «Аван-торг» в лице директора Старовойтова П.А., действующего...» Стоп! Женькины глаза споткнулись о знакомую фамилию, и тиканье в голове утихло. Нашел, вот оно.
Старовойтов... Уж не родственник ли Кристины? Очень хочется верить в простое совпадение: нет ничего хуже смешивать личное и деловое, особенно если последнее приносит неплохие деньги. Знать бы имя-отчество ее отца... Женька промотал файл в конец, на юридический адрес этого самого УП. Дышать стало чуть легче: город значился не их, но все равно это ничего не доказывает. Мало ли, как привыкли жить в других семьях!
Вон отец самого Женьки давно мог бы сидеть на пенсии, а до сих пор в постоянных командировках и дежурствах, и мать истерики не устраивала (опытным путем выяснилось, что бесполезно), а чинно ждала возвращения мужа. В голове мгновенно нарисовалась идиллия: женщина в белом платочке, хотя мама сроду не носила эту часть гардероба, сидит у окошечка. Из самоварного крана срывается капелька воды, чтобы беззвучно упасть на тисненый узор крахмальной скатерти. От блюда со сдобой бежит маковая дорожка и пропадает под женскими пальцами, бездумно крошащими булочку. С подоконника свешивается край вышиваемой салфетки, что-то новогоднее. Если приглядеться, видно, что у снегиря не хватает клюва и половины перьев...
Хотя, конечно, это он загнул: максимум, что умела мама делать с иголкой, — пришить пуговицу с двумя отверстиями и лучше не на видном месте. Ну, и еще она в совершенстве освоила искусство загонять эти тонкие предметы под ногти отцу (пусть и в переносном смысле), ведь даже после тридцати лет брака мать не стала менее ревнивой, чем была до свадьбы. Наверное, жить с ней равносильно пребыванию у просыпающегося вулкана: не знаешь, когда на голову польется расплавленная магма. Во всяком случае, Женьке совсем не улыбалось, чтобы его ревновали столь же неистово.
Что-то он сегодня постоянно отвлекается. Надо еще раз глянуть контракт с этим Старовойтовым П.А. Но лучше завтра, на свежую голову, без зацикливания на глупостях.
Женька откинулся на спинку кресла и сделал еще один большой глоток. В кабинет юркнула Леська и крадучись направилась к копиру. Хорошая девочка, старательная.
Если у Марчука при виде любого документа срабатывал охотничий инстинкт — найти скрытый подвох, то у Тимура, лучшего друга и по совместительству директора всего этого безобразия, всегда было потрясающее чутье на людей. Помнится, Красин заявил, что в связи с переездом в новый офис (три комнаты вместо одного получердачного помещения) им жизненно необходим секретарь. Женька долго отнекивался и подчеркивал, что это расширение и так съело все их сбережения, что никто не пойдет на мизерную зарплату, которую они могут предложить этому самому секретарю. Но чем разумнее доводы он приводил, тем быстрее в Тимуре просыпалась кровь горячих джигитов. Судя по славянской фамилии «Красин», азиатские корни вообще не чаяли когда-либо появиться на свет и теперь не собирались упустить подвернувшуюся возможность. Поэтому завершили все картинный удар Тимура в грудь и упрямое бурчание: «Я директор, последнее слово мое», после чего Женька сдался.