— Женя, а ты когда последний раз виделся с бывшей?
— Так вчера, я же рассказывал.
— Нет, до расставания.
— Не помню... — Он пожал плечами, равнодушно и легко. — Перед нашей встречей в аэропорту вроде... А что?
— Я тут считала... Конечно, наверняка знает только она... Но все равно можно грубо прикинуть срок... — Юлька не могла заставить себя смотреть на Женьку, однако боковым зрением улавливала его недоумение. — И если это середина октября... Очень возможно, что отец ребенка... ты.
— Фигня! Мы предохраня...
Он проглотил конец слова, а Юлькин мир стал черно-белым, как в немом кино. И хотя краски тут же вернулись, она успела запомнить состояние обреченности, неполноценности, в котором оказалась. Удивительно, но оно ее не испугало. Скорее, ночными терзаниями Юлька подсознательно готовилась к чему-то подобному. Так вот что ждет ее в будущем: серость, обыденность. Безжизненность.
Женька встал. Подошел к окну, закрыл форточку. Принес мусорку, по-хозяйски сгреб все «бычки», потрогал дизайнерскую елочку Максима (Юлька мысленно послала блестящие ягоды ко всем чертям) и, наконец, вернулся на старое место. Только сел не рядом с Юлькой, а точно напротив.
— Она говорила, что поставила спираль, а до этого мы ни разу не... — Женька пропустил глагол, неопределенно взмахнув рукой, — ...без презерватива. Не знаю, может быть, есть риск «залететь» даже с этой штукой. Допустим, так и произошло. Но, Ляпа, почему тогда она не разыскала меня сразу же? Вы ведь как-то отслеживаете эти ваши дела, верно? Будь у тебя задержка, неужели ты не понеслась бы в аптеку за тестом? А за два с половиной месяца можно сдать кучу анализов и убедиться на триста процентов, беременна ты или нет. Да и сама подумай. Если бы девчонка мечтала захомутать парня или бабки с него срубить, что она сделала бы: пряталась или ткнула в нос две полосочки? — С каждым предложением Женькин голос твердел. — Предположим, никакой спирали никогда не было. И все равно, она не звонила мне. Вернее, мы разговаривали один раз, — исправился Женька. — Когда расставались. Если, конечно, можно вообще назвать беседой двадцать секунд бессодержательного молчания. Ляпа, — Женька взял Юлькино лицо в ладони, — если бы не сломавшийся ноут, я бы не заявился к ней и ничего бы не узнал. Да и не лежал гребаный файлик с УЗИ на открытом месте! В комоде он был, понимаешь? Среди остального бумажного барахла, где мог попросту не попасться на глаза. Вот чувствую я, что Тина не собиралась ставить мне подножку. Здесь что-то не так, поэтому сейчас мы позвоним ей и все выясним.
Чтобы вытащить из кармана телефон, Женька отпустил Юльку, и она снова затеребила сигаретный фильтр, который все это время сжимала в руке.
— Вот черт! — Звонок длился не больше пяти секунд. — Она же улетела и не включила роуминг! И в WhatsApp не вышла. Очень предусмотрительно, чтобы отдохнуть. Ничего. Поговорим, когда вернется, а пока позавтракаем и перевезем твои вещи. Забыла, что с сегодняшнего дня меняешь место жительства? Сумка у тебя есть? Или чемодан какой? Во что будем паковаться?
Окурок выпал из Юлькиных раскрывшихся пальцев.
— Жень, я не поеду никуда.
— Но как же...
— И эти дни до встречи с твоей... мы проведем порознь.
— Ты обкурилась, — Женька не спрашивал, а утверждал.
Наверное, и за водой он пошел, чтобы привести ее в чувство. Пока кружка наполнялась, Юлька хоть и путано, но продолжила:
— Я все думаю о том ребенке, Жень. А если он в самом деле твой? Будешь разрываться между нами? Позволишь ему расти без отца? Чтобы он страдал всю жизнь...
— Да мне по хрен! — В раковине разлетелись фарфоровые осколки, а подскочивший Женька схватил Юльку за плечи. — Не мой он! Хочется Тине рожать — вперед, но без меня! Мы с ней были как машины: ехали в одном направлении, но в разных полосах. А на развилке фр-р-р! — и дальше каждый пилит сам по себе. Какая из нас, чужих людей, семья?! Пойми, я не люблю ее, она не любит меня. Это самое главное. Мы не ребенка нормального воспитаем, а жизни сломаем! Твою! Мою! Ее! Его! Наших близких... Всех скопом! Ты этого хочешь? Я — нет.
Он обнял Юльку. Крепко-крепко. Будто вдавил в себя. Сердца стучали одним целым, отдаваясь эхом в висках.
— Ляпа, ты — моя половина, моя будущая жена. Я хочу растить наших детей. Любимых, желанных. Мы справимся со всем, важно только оставаться вместе. Ладно, пусть не жить пока в одной квартире, но встречаться как обычно, а не забиваться по одиночке в норы. Слышишь?
— Пожалуйста, дай мне время, — взмолилась она. — Совсем чуть-чуть. Чтобы еще раз все обдумать. Привыкнуть.
— Как же! Оставь тебя, и ты тут же навоображаешь проблемы, каких не было и в помине, да еще получишь никотиновое отравление.