Жанна откинулась на спинку стула и издала негромкий полустон, наверное, втихаря сняла туфли.
— Генрих он.
Юлька смотрела, как под цыганские вопли неторопливо пил Ригер. Казалось, что ему налили не крепкий алкоголь, а какой-то яблочный компот. Рядом над чем-то хохотал Эндрю, ему вторил пьяноватый Пауль, а Ригер будто не замечал всего этого. Перевернул пустую рюмочку на поднос, спокойно сел и тут же отрезал приличный кусок мяса.
— Генрих... — Юлька повторила имя и чему-то улыбнулась. — Красиво, ему идет.
— Главное, чтобы он не был похож на своего тезку, Гиммлера. — Дима потянулся к корзиночке с хлебом и развил свою мысль: — Говорят, в общем тот был неплохим человеком, иногда даже дружелюбным и гуманным, особенно в период желудочных колик.
— Предлагаешь постоянно кормить нашего Генриха чем-нибудь протухшим для мягкости характера? — Юлька наконец рискнула зарыться вилкой в свою тарелочку с салатом, разворошила его снежную вершину и отодвинула вбок. — Ну, если судить по предложенному меню, у нас для этого есть отличная возможность. И я даже не спрашиваю, почему немцы заказали этот ужас вместо еды. Все, товарищи, сбегаю курить: нет сил больше терпеть.
Люся тронула ее за рукав:
— Подожди. Обычно после цыган следует пресловутый танец живота, специально для Малиныча.
Юлька замотала головой:
— О нет, увольте! Думаю, вид колышущихся бедер Малинина я точно не переживу.
На улице уже смеркалось. Прикурив сигарету, Юлька спиной оперлась на толстую колонну у входа и с наслаждением выпустила вверх струйку дыма. Та затерялась под высоким портиком, и Юлька тут же послала ей вслед новую. Хлопнула дверь, а следом щелкнула зажигалка. В воздухе запахло чем-то душистым. Дорогим табаком. Такой Юлька чуяла за версту, как натасканная на наркотики собака. И вот спросил бы кто, откуда она знала цену этих самых сигарет, ни за что бы не объяснила, но спорила бы на миллион, что права. Точно-точно, роскошь всегда пахнет как-то по-особому, чему и определения сразу не подберешь.
Юлька досадливо пыхнула сигареткой: надо было сразу обнаружить себя и выглянуть из-за колонны, а не ловить носом золотой дым. Теперь поздновато показываться на глаза. Она хотела тихонько отступить назад, но под ногой хрустнул камешек. Длинная тень незнакомца задвигалась, и перед Юлькой появился Ригер. Секунду они изучали друг друга.
— Простите, если помешала. — Слова пришли на ум легко, несмотря на то, что по-немецки Юлька говорила не так часто.
— Напротив, это я пришел вторым и нарушил ваше уединение. Но мне вдвойне приятно встретить человека, говорящего на моем родном языке.
— Только общение на одном языке совсем не означает взаимопонимание. Не согласны? — После короткой затяжки Юлька тряхнула головой, из-за чего челка упала ей на глаза, а левая половина Ригера исчезла.
Кончик сигареты в руке немца тлел светлячком.
— Да, но подобрать правильные именно иностранные слова всегда непросто, однако вы сегодня с этим справились очень и очень достойно. — Ригер широко улыбнулся видимой половиной рта и протянул Юльке руку. — Нас не представили. Генрих Ригер.
— Очень приятно. Юлия Репьева.
Рукопожатие вышло сильным и по-мужски крепким. Юлька поправила волосы и снова привалилась к колонне. Наверное, со стороны молчание выглядело невежливым, но она никогда не заботилась мнением других о себе. Вряд ли вымученные вопросы звучали бы хорошо. Хотя еще один был вполне логичен.
— Как вам наш город?
— Что сказать... Наверное, я просто должен привыкнуть к тому, что все они смахивают на большие муравейники. Шум, крики, суета.
— Вы предпочитаете деревенскую тишину?
Юлька скользила по Ригеру глазами и автоматически оценивала его. Хоть и не Тиль, но внешне, наверное, привлекателен. Особенно для тех, кто любит шатенов-интеллектуалов с легкой рыжиной в щетине. Для нее же в нем было слишком много всего: от выверенной правильности в одежде до неприкрытой прямоты во взгляде. Даже то, как он сейчас обдумывает ответ, ей мешало. Как будто мысленно вычеркивает из речи неподходящие слова. Все же немецкую педантичность так просто не переступить.
— Не знаю... Нет... — Глаза Ригера переместились на потемневшую колонну с потеком, который в неясном свете фонаря казался следом громадного слизня. — Дело не в тишине, а в том, чтобы заниматься правильным делом. Не тем, что тебе навязывают или к чему вынуждают обстоятельства. Оно должно... как бы это правильно сказать, — Ригер потер в раздумье лоб, — должно позвать тебя. Смешно звучит, знаю. Но ведь работа — это те же отношения, что между мужчиной и женщиной, те же завязки. Если хотите, это подобие брака. Сначала мозг туманит воодушевление, потом наступает тяжелое время притирки и компромиссов. Вот только уступать всегда должен ты, а не бизнес. Он постоянно будет только требовать...