Конец истерии положил негромкий, но строгий голос Марии Яковлевны:
— Та-ак, нашли тему за столом, бугаи великовозрастные. Лучше бы котлеты попробовали, пока не остыли.
Старовойтов утер выступившие слезы салфеткой, которая защищала колени от случайно упавшей еды.
— Не боись, Машунь, за нами не заржавеет. Только что ж брюхо всухую набивать? Ну-ка плесни! Выпьем за наше сельское хозяйство и чуткую руку, направляющую его в нужную сторону.
— Чтобы сельское хозяйство не ущемляло наше собственное, — не преминул встрять Гордеич и лихо опрокинул стакан из-под сока, куда второпях налил водки почти до краев. — Ох, хорошо пошла! Теперь можно и котлеткой закусить.
Поглощенная Женькой еда доходила ему не то что до горла. Казалось, еще один кусочек — и уха начнет выливаться из ушей, знай только подставляй тару. Лучшим выходом было прогуляться на свежем воздухе. А тут он еще похлопал себя по карманам и спохватился, что оставил мобильный телефон на зарядке в машине. Небось разрывается там, бедный, в одиночестве.
Всего за пару часов ощутимо похолодало. Начало октября, а морозец прихватывает кожу на щеках. Казалось, кто-то в ступке измельчил в мелкую крошку леденцы и подбросил их вверх. Вот крупинки и застыли в воздухе и царапающими коготками трогали горло.
Как ни странно, пропущенных звонков было всего три. Два от матери, но Женька не спешил ей перезванивать. Как правило, их разговоры носили психотерапевтический характер и ему отводилась роль чего-то среднего между мусоропроводом, в который сбрасывались пережитые за день новости без деления по сортам и материалам, и слуховым органом в растворе формалина, так сказать, для сохранности и длительного использования.
Последний звонок значился от Тимура. От него же и СМС-сообщение, пришедшее спустя минуту после попытки поговорить с Женькой. «Пью темное нефильтрованное, бью воблой об стол. А ты давай, орудуй вилочкой». Вот же ж гад! Ну ничего, в понедельник сам как миленький отправится в банк за платежками.
Возвращаться в дом не хотелось. И вообще, еще минут десять — и он пойдет прощаться. А что? Приличия соблюдены, Кристина должна быть довольна, что слово свое он сдержал и от поездки не откосил, как бы ни хотелось. Дольше оставаться не было смысла. А та единственная рюмка водки погребена под тоннами еды.
После прогулки к машине живот перестал торчать рюкзаком неумелого туриста и наступила приятная легкость, вернее, намек на нее. Для закрепления и усиления результата Женька отправился побродить по участку. Лишь фасад дома с крытой террасой достойно освещался, остальную темень кое-где разбавляли тусклые огоньки вкопанных в землю столбиков. М-да, пожалели денег для сада. А может, просто еще не довели до ума. Женька не страдал боязнью темноты, но даже ему стало не по себе от призывно шуршащих за забором сосен. Будто кто-то елозил веткой по упавшей хвое и осторожно заметал следы. Если бы в эту минуту над ухом Женьки раздалось резкое «бу», он бы точно осел на землю бесформенным мешком.
Женька почти уже обогнул угол дома, когда до него донесся голос Кристины:
— Как я скучаю по этому воздуху!
— Ну так в чем проблема? Закрывай свою квартиру и давай сюда. — Рокочущий бас мог принадлежать только Старовойтову.
— И потом жить у вас на втором этаже, давать отчет в каждой мелочи, как сопливая школьница? Нет уж, увольте!
— Конечно, гораздо лучше творить вдалеке от семьи не пойми что и непонятно с кем.
Женька невольно замер у высокого куста чего-то вечнозеленого и этим упустил возможность выйти так, чтобы не подумали о его подслушивании. Через секунду, когда заговорила Кристина, было уже поздно.
— Я так понимаю, папа, ты пригласил меня сюда не луной полюбоваться? Выкладывай уж все напрямик.
— Да нет, черепашка, это ты меня просвети. Глядел я, глядел на вас с этим Евгением, а так и не понял что к чему. Вроде пара, раз привезла его, но ласки, нежности особой между вами не заметил.
«Да что ж вы, Николай Петрович, молодым не были, раз не понимаете, что у нас?» Женьке стало смешно, и он аккуратно переступил на месте, чтобы под ногой ничего не хрустнуло и чтобы оставаться в пределах слышимости. Конечно, шпионить было нехорошо, но уж больно интересовало, что ответит Тина. Сам бы он рубанул бате (разумеется, своему) сплеча: «Между нами один сплошной трах, ну и легкая взаимная симпатия, чтобы в постели глаза не всегда держать закрытыми». А что при таком раскладе он приехал... Да любой мужик согласился бы на что угодно, если бы перед глазами маячила голая грудь или упругая попа шантажистки.