Из открывшегося рта Даримы ливанула кровь пополам с кашлем, но на темном свитере пятна были не видны. Чтобы освободить ногу, Дариме пришлось толкнуть Бондаря, и он перекатился на спину податливым кулем. В волосах Владимира ничего не кровило, но тем не менее он не двигался. Разбитые стекла очков щерились акульей пастью, а пластмассовая оправа потеряла обе дужки. Дарима уже потянулась к короткой, как у борца, мужской шее, чтобы проверить пульс, и вдруг резко отшатнулась. Нет, сперва стоило умыться, не то все вокруг будет вымазано кровью.
Зеркало в ванной отразило припухшую багрово-фиолетовую скулу и разворошенное гнездо темных волос. Попытка широко открыть рот закончилась провалом и оханьем. Да и что она смогла бы там разглядеть со своими минус три с половиной? После ощупывания языком появилась надежда, что зубы все целы, лишь предпоследний сильно ныл, но не шатался. А кровь текла, вероятно, из прикушенной щеки.
Когда она вернулась в комнату, умытая и гладко причесанная, Владимир застонал. И Дарима испугалась. Да так, что стала метаться по квартире и что-то лихорадочно бросать в сумку.
«Я чуть не убила полицейского. И неважно, что дело шло о собственной защите. Попытка изнасилования? Пойди докажи. Да на мне же почти ни царапинки, одежда не порвана. Что говорите, синяк? Так запросто могла упасть и удариться об угол. У Владимира же явное сотрясение мозга, если не внутреннее кровоизлияние. А вдруг он умрет прежде, чем приедет скорая? Или, что еще хуже, повернет все против меня. Сам же хвастался, что весь город у него в друзьях. Да и полицейские охотнее поверят своему коллеге с хорошо подвешенным языком, чем какой-то неизвестной девушке.
Владимир... Тот, кто был рядом все эти страшные часы. Тот, кто добровольно переложил на свои плечи груз моих проблем. Тот, в ком пряталась похотливая скотина. Как же была права мама Нина! Может, и к ее смерти он приложил руку? Я ведь отсутствовала всего минут пятнадцать. Что можно сделать за это время с полусонным лежачим человеком? Все, да как докажешь? Истрепанная наволочка на криво лежащей подушке? Желание сплавить старушку куда подальше? Обстряпанные делишки со справками о смерти? Подкупленные врачи и полицейские? Одни лишь мои домыслы.
А вот то, что он открутит мне голову, едва придет в себя, — это факт. Стопроцентный. И даже сотрясение этому не станет помехой. Поэтому нужно делать то, что я сейчас и делаю — бежать».
В комнате заворочался Владимир, и Дарима ринулась к входной двери.
Уже на железнодорожном вокзале она подвела неутешительный итог: покупка билета запустила в кошелек ветер. Если после похорон и оставались деньги, они преспокойно лежали в кармане Бондаря, который распоряжался всеми расходами. Дарима так и не успела обыскать его.
Глава 8. Юлька
Самолет пошел на посадку. Почему-то вентиляция тут же начала работать в усиленном режиме, и стало очень свежо. Иллюминатор чертили косые нити дождя.
На соседнем сиденье безмятежно похрапывал Малиныч. Пропущенный из-за раннего вылета утренний сон он принялся наверстывать, едва шасси оторвались от родной земли. Подошедшая стюардесса вежливо похлопала его по руке: пора просыпаться, поднять спинку и пристегнуться.
Юлькин ремень защелкнулся слишком уж лихо и прихватил кожу у большого пальца. Черт знает что! Вместо того чтобы попивать кофе на «конторке» и размеренно планировать день, она летела в Штутгарт с техническим директором «Ариадны».
Конечно, у него была веская причина под названием «Гостиница «Плаза». «Такие крупные объекты всегда тянут нервы и жилы, но в результате дают огромную прибыль. Важно лишь выиграть тендер, который не за горами, для чего необходимо знать закладываемые в проект модели от и до, и даже больше. Оптимальный для этого вариант — побывать на производстве, пощупать все руками, покрутить со всех сторон...» Это Юльке два часа назад разжевывал Малиныч паралелльно с ароматным бутербродом, купленным в кафе в зоне дьюти-фри. Семинар Rieger Staff пришелся весьма кстати, и Генрих Ригер сам предложил смотаться на денек-другой в Германию, пока было время до объявления закупки. Почему бы и нет: шенген позволял, билеты купить не проблема, а еще и жить будут за счет приглашающей стороны в трехзвездочном отеле, который у немцев всегда соответствовал уровню четырех.