— Зимой попа мерзнет, летом прилипает.
Красин восхищенно причмокнул:
— Какая редкая прямолинейность!
— Вот только не говорите, Тимур, что вам это нравится. Многим людям, и вы, наверное, из их числа, родители с пеленок вдолбили правило встречать глупости вежливо, лучше всего улыбкой. Поначалу все так и делают. А потом терпение иссякает прямо пропорционально уровню сказанной нелепости, держать маску становится тяжелее, и большинство откалывается и отползает в сторону. Хорошо, если тихо, но обычно бросают в лицо упреки в грубости и неотесанности.
— Не-ет, просто вам, Юля, не везло. А я ценю необычное, если хотите, коллекционирую. — Тимур сел боком, чтобы было удобнее разговаривать. — Знаете, бывают филателисты, нумизматы всякие. В детстве поголовно все, ну или почти все, страдали гумофилией, то есть складировали обертки или фантики от жвачек. Вижу по глазам, что прав.
— Я свои прятала в жестяную коробку. Сначала долго искала подходящее место для хранения, а когда откопала в серванте монпансье, быстренько стрескала их все и уложила бесценные бумажки.
— Не забудь добавить, — откликнулся Женька, — что вечер закончился твоим походом к зубному и моим злорадствованием. А что, зажала сладкое — вот и получай по заслугам. Я же до дрожи в коленках обожал бледно-прозрачные леденцы, самые кисленькие.
— Помню. Зато твои фантики никто не хотел брать, — отбила подачу Юлька.
— Было дело. Я ведь хранил их в дедовом кисете, вонявшем махоркой за километр. Но мне казалось, это так по-взрослому.
Тимур улыбнулся.
— Да, кто только чем не увлекается. Я вот, например, собираю особых, нешаблонных людей.
— Зачем? — полюбопытствовала Юлька.
— Чтобы разбавлять серость будней. Жизнь давно превратилась в скопище шлака, приправленного выпускаемым нами же сероводородом. Настоящие мечты подменяются прагматичными желаниями, красивые, но бесполезные вещи осуждаются. Если одежда, то только удобная, обувь — ноская, еда — питательная. А где фантазии, романтические бредни, самобытность и неформат?
Женька хмыкнул:
— Ляпа, держись. Тимур оседлал любимого Росинанта.
— Нет, а что, я неправ? Мы перестали летать даже во снах, а в самолетах утыкаемся в планшеты и телефоны вместо того, чтобы любоваться стелющимися у горизонта облаками. Вот скажи, много ли сейчас людей танцует под дождем, ходит колесом по горячему асфальту, поет серенады или прыгает с моста?
— Если остановите машину, изображу все, — пообещала Юлька, — а неясная угроза кислотного дождя меня ничуточки не пугает.
— Да и кости ломать тебе не впервой, — подхватил Женька, — только давай не будем: все-таки хотелось бы переночевать дома, а не в приемном покое или «обезьяннике». А если Тимур закончит испепелять меня взглядом, и пожарные нам не понадобятся. Лучше расскажи, Ляп, как жила, что делала эти годы.
— Ничего особенного, — пожала плечами Юлька. — Отучилась на филологическом, чем порадовала маму и на сто процентов подтвердила прогноз математички о моей неспособности ни к чему другому, кроме языков. Работаю импорт-менеджером в салоне светильников, и самое приятное, что мне там нравится. А ты, Жень?
Тот посигналил подрезавшему их «БМВ» и потом ответил:
— Все стандартно: пять лет в техническом вузе на платном, хотя отец до последнего не терял надежду, что брошу учебу и пойду в военку. После окончания полгода мыкался туда-сюда, пока Тимур не подбил заниматься бизнесом. Вот и варимся с тех пор в одном котле.
— Что за бизнес?
— Продажа медицинского оборудования, наладка, запуск и все такое.
— Семья? Дети?
— Прочерк. А у тебя?
— Аналогично. Еще с общаги пошло, что с Репьевой не стоит связываться из-за тянущихся шлейфом вздорности и откровенной дурости, — и Юлька полувздохнула-полухихикнула.
— Глупости. Я бы вот очень даже с вами связался, — заявил Тимур.
Женька пожалел, что из-за крутого поворота должен обеими руками держать руль, иначе непременно одарил бы друга «лещом», а потом сам же удивился, что за странная мысль его посетила.
— Поживем — увидим. — Юлька откинулась назад так, что полностью исчезла из бокового зрения Женьки. — Для начала предлагаю перейти на «ты».
Широко улыбаясь, Тимур кивнул:
— Всецело поддерживаю.
Женька раздраженно дернул рычаг стеклоочистителей, и те пенопластом проскрежетали по сухому стеклу.
Они въехали в город и словно на время оставили надвигающиеся сумерки за его чертой. Рассеянную дымку под фонарями прорезали жгучие щупальца автомобильных фар. Те же, что доползали до окон, путались в задернутых шторах.