— Не дразнись. Сама почти такая же худая, не зря твоя одежда мне подошла.
Несколько секунд Юлька качала головой и спешно дожевывала, а потом пояснила:
— Ты же знаешь, моя вредность не даст мне поправиться. Жрет меня изнутри натуральным образом, почище любого глиста, и ничего не могу с ней поделать. Видно, рано бросили меня воспитывать. А сейчас и ты утренней побудкой внесла вклад в дело стройности: вон на какую физическую активность сподвигла мое бренное тело. Но, — послюнив палец, Юлька собрала с клеенки просыпавшиеся сахаринки, — за это тебе громадное заочное мерси от руководства УП «Ариадны»: в кои-то веки прибуду на работу вовремя и даже досрочно.
Пока Дарима дула на чай, Юлька успела допить свой кофе и ускакала в коридор, откуда вернулась без полотенца, но в обнимку с косметичкой и круглым зеркальцем. На этот раз она разместилась у окна и в паузах между ритмичными взмахами кисточки для туши и высовываниями языка, что, вероятно, символизировало старание в таком ответственном деле, сообщила:
— В связи с моим приходом в офис без опозданий... отпрошусь пораньше... чтобы успеть закрыть все текущие вопросы..... На повестке дня телефон, одежда...
— Самый важный — очки, — перебила Дарима под еще одну мужественную ложку сиреневатой массы, — а то хожу, как в тумане. Ну точно разобью себе вторую половину лица.
— Ладно, уточнение принимается, но до вечера тебе все равно придется побыть ежиком. — Юлька осмотрела ресницы со всех сторон, сняла малюсенький комочек и принялась воодушевленно подчеркивать брови. — Не пойми неправильно, но я даже рада, что твоя черепаховая оправа кокнулась. От нее ни на грош не было эстетического удовольствия, одни сплошные диоптрии. Нет, отпугивала она тоже знатно, пусть и не всех козлов. — Из косметички появилась палетка с тенями. — Поэтому предлагаю попробовать линзы.
— Ну, не знаю...
— Да ты чего! Компактно, удобно, опять же не нужны «дворники» на время дождя. Важно только соблюдать все указания, чтобы не превратиться в красноглазого монстра. — Юлька вытащила две помады, до упора вывернула их и, приблизив к векам алые цилиндрики, прорычала: — У-рр-ээ! Понятно?
Под фырканье Даримы пустой йогуртный стаканчик полетел в мусорку.
— Очень наглядно, но карандаши в глазах Громозеки мне нравились больше.
На шутку Юлька никак не отреагировала, даже не хмыкнула: красила губы, но внезапно метнулась в комнату, откуда донесся ее голос:
— Дарк, иди сюда.
Юлька копалась в шкафу, переворачивая вверх дном среднюю полку, свободную от одежды и отведенную для хранения разных мелочей.
— Где-то здесь валялся мобильник. Он, конечно, староват и основательно поцарапан, но вполне живуч и сгодится тебе на первое время, чтобы быть на связи. Вечером купим «симку», и попробуй тогда попасть в какую-нибудь передрягу.
Телефон нашелся в коробке с лекарствами, сверху придавленный но-шпой, а с другого бока поджимаемый валерьянкой.
— Вот ты где, родимый! А что, хорошее успокоительное и расслабляющее средство для ревнивых жен и гиперопекающих мамаш. Вот и зарядка внизу. Ну, держи.
Серые кнопочки упруго ответили на Даримино нажатие, но экран остался темным.
— Спасибо.
— Не благодари: я пекусь в первую очередь о своем спокойствии, — откликнулась Юлька уже из коридора. Пока Дарима рассматривала подарок, она успела закончить макияж и теперь надевала куртку. — Да, поставь его заряжаться. И запомни, твоя самая главная задача на сегодня — отдохнуть. Еда в холодильнике, пульт от телика у дивана, одежда в шкафу.
— Можно я постираю свои вещи?
— Конечно, нет! — Юлькино отражение в зеркале грозно замотало головой и тут же рассмеялось. — Порошок в бело-зеленом пакете на этажерке в ванной, половина мерного стаканчика. Если надо, инструкция где-то в шкафу, но точное местоположение неизвестно. И шланг не забудь в ванну бросить. Все, чава-какава.
— Пока. Хорошего дня.
С уходом Юльки квартира стала больше, воздух разряженнее, звуки четче. Вот из подъезда донеслось скрежетание лифта: видно, кто-то удерживал его на смежном этаже. Потом застучали башмаки, завершив размеренное «та-та-та» по каждой ступеньке мощным бухнувшим прыжком, от которого долго плыло эхо. Словно в ответ, наверху заплакал ребенок.
А Дарима все стояла у двери и обводила пальцем контур сучка под толстым слоем лака. Новый виток ее жизни, очередной цикл существования, в который хочется и одновременно боязно вступить. И чтобы легче это было сделать, надо взяться за привычные вещи.