— Да так, накатило... Черт, если мне сейчас не принесут заказ, придется догрызать апельсиновые корочки.
Словно услышав Юлькину жалобу, на столе появилось блюдо с отбивной и цветной капустой. Тимур плеснул себе еще вина и, вероятно, чтобы не смущать набросившуюся на еду Юльку, заговорил.
Он рассказывал о площадях и скверах этого города, в котором родился, вырос и, несмотря ни на что, не хотел бы променять ни на какое другое место земного шара. О детском увлечении моделированием, из которого плавно сформировалась тяга к технике, которой он сейчас и занимается. О том, что буквально на днях открыл для себя Бунина, хотя всегда считал его книги редкостной нудятиной; наверное, повзрослел. О чудаковатом отце, которого знакомые сравнивали с Хоботовым из «Покровских ворот», и только один Тимур знал, что за трепетной и ранимой душой скрывался волевой стержень, не позволявший Красину-старшему опуститься на дно. О недостатке свободного времени, из-за чего старался ценить каждую секунду, проведенную вот так, рядом с теми, кто дорог и нравится.
Зазвучала музыка: гитарное соло с ненавязчивым перебором струн. К соседнему столику, до этого пустовавшему, подошла пара, и тут же зажегся светильник-тарелка как знак, что место занято. Лицо Тимура ярко осветилось, и в нем мелькнуло что-то знакомое. Когда Юлька сообразила, что именно, она даже замерла, не донеся вилку до рта.
Как?! Почему она не видела раньше, что Тимур поразительно смахивал на Женьку?! Наверное, потому что они не были точной копией друг друга, как двое из ларца. Но типаж-то один и тот же: высокий, крепкий парень с волевым изгибом губ и прямым взглядом серых глаз. Вон и ямочка похожая на подбородке, будто кожа после нажатия не успела распрямиться. Невероятно. Состриги еще Тимур длинную челку и убери эту соблазнительную (что уж притворяться!) щетину — Марчук обзаведется братом-двойником. Красивым братом, черт возьми!
— Ты чего?
К гитаре присоединился синтезатор. Загрохотали барабаны, сделав плавную мелодию жесткой и ломкой.
В ожидании ответа Тимур наклонился чуть вперед. В уголке левого глаза Юлька разглядела малюсенькую, словно комариный укус, родинку. В мочке уха блестела сережка-гвоздик.
— Я так соскучилась...
Кадык Тимура дернулся, а Юлька поняла, что произнесенные ею слова относились вовсе не к сидящему напротив человеку.
«Эх, Женька, Женька! Где тебя носит?» Подумать только, за прошедшие две недели после встречи лоб в лоб в аэропорту Марчук ни разу не появился. Больше того, он не звонил (ну, если не брать в расчет их дебаты по поводу достопамятного кресла).
Это с лихвой компенсировала Юлька. Она трезвонила Женьке каждый день, но слышала негромкие извинения: «Виноват, дела... Ремонтирую машину... Аврал на работе... Приболел...» Юлька швыряла сначала трубку, а потом, выкурив внеочередную сигарету, вытаскивала из шкафа миску. Нет, вовсе не для того, чтобы грохнуть об пол, чтобы умерить злость и раздражение, как поступала еще пару лет назад. Теперь был более изощренный выход, особенно если учесть абсолютную неспособность Юльки к кулинарии, — выпечка торта. Например, «Наполеона». Хотя какая разница какого?! Лишь бы яростно сыпать муку, кромсать ножом полумерзлое масло, рискуя оставить себя увечным инвалидом с отрубленными фалангами, изо всей силы бить яйца и копаться во всем этом в поисках осколков скорлупы. Стакан сахара, щепотка соды и долгие минуты ожесточенного помешивания. До исчезновения комков, до гладкости, до одуряющей усталости в мышцах и душе. Принесший успокоение полуфабрикат летел в мусорку или, в зависимости от консистенции, спускался в унитаз. А Юлька брела в комнату, где включала «Криминальное чтиво», но почему-то не на планшете, а именно видеокассету, которая из-за частого просмотра шла полосами уже на шестой минуте.
С понедельника Юлька заставила себя реже брать телефон в руки. Сначала свела все к одному звонку за сутки вместо двух-трех названиваний, потом растянула паузы на несколько дней.
Тогда, после отъезда Женьки с родителями в далекий гарнизон (будь он неладен!) она еще верила, что существует дружба на расстоянии. Что такое сотни километров, если есть телефоны, конверты и регулярно курсирующие поезда? В почтовом ящике неизменно что-то белело, и за год у Юльки собралась приличная стопка писем. Первый телефонный разговор с переехавшим Женькой длился полтора часа, причем болтали они по привычке обо всех мелочах, и в результате мама отказалась одна выплачивать космический счет. Что ж, Юлька, разбив зайца-копилку, отдала все свои сбережения. Да ладно, их и так было немного. А на номере установили запрет на междугородние звонки. Позже она заикнулась про электронную почту, но мать с отчимом как раз копили на новую мебельную стенку и не поддержали Юлькину идею ходить в интернет-кафе, а дома, естественно, никакой сети еще и в помине не было. Юлька как избавления от неизвестности ждала летних каникул, но Женька не появлялся, равно как и перестал писать...