И в сентябре Юлька решила, что никогда не простит его. На коленях приползет, прощения просить будет — а она задерет нос и уйдет, гордо топая каблуками по разорванному в клочья листику с телефоном и адресом гарнизона. Вот какая!
Но проходили месяцы, годы... Почтовый ящик вместо конвертов давно уже заполнялся назойливыми листовками рекламного «спама». Кнопочный телефон сменила удобная трубка, но и она медленно превращалась в молчаливое украшение тумбочки. Мир по-прежнему вертелся, как хорошо смазанные шестеренки в часовом механизме. Только неизвестно, на чем они теперь держались: опора-то в виде Женьки исчезла. Юлька болталась на жизненном ветру, как веревочный мост, без шанса, что, если сорвется, кто-нибудь ее поймает. Обида полностью не ушла, но со временем стала глуше. Иногда Юлька даже пыталась связаться с другом детства, но не вспомнила номер, а поиск в «Одноклассниках» и «ВКонтакте» и вовсе завершился провалом: сайты выдавали координаты каких-то Евгениев Марчуков, но ни один из них не был ее Женькой.
А тут на тебе — он собственной персоной. Позвал, вытащил из закоулков памяти легендарную «Ляпу» — и все Юлькины претензии как корова языком слизнула. Сдулись они, исчезли, будто никогда и не существовали. Невероятно, одно слово, какие-то четыре звука — и мир снова обрел четкость и надежность. Как же, оказывается, мало ей требовалось — всего лишь чтобы Женька был недалеко и отзывался.
Глупо думать, что их дружба продолжится с прерванного места и у всех останутся те же роли, что и девять лет назад: она вздорная заводила, он верный паж и сообщник. Так не выйдет, как бы ни хотелось. Только, откровенно говоря, действительно ли об этом она мечтает? Знать бы еще, что думает сам Женька и почему он опять пустился в бега...
Юлька ткнула вилкой в последний кусок цветной капусты, хотя давно уже не чувствовала голода, и сосредоточенно принялась жевать. Посерьезневший Тимур подозвал официанта и попросил счет.
После «Белки» они брели по улицам, большей частью молчали и иногда болтали о каких-то мелочах. Попроси Юльку вспомнить точнее — разведет руками. Да и разве так уж важно занятие, если душе просто теплее от идущего рядом человека, а в его лице видишь дорогие черты?..
Фонарь под подъездом опять не горел, и в темноте уколы от усиливающейся поземки стали ощущаться особенно остро. Юлька поежилась. Может, пора забыть подростковую привычку ходить без шапки?
Тимур шагнул ближе и крепко обнял Юльку. Теперь кожу вместо снега покалывали волоски щетины. Его губы были теплыми, сухими и очень осторожными. Никакого языка, никаких покусываний. Почти пионерская целомудренность.
— Пригласишь зайти? — от шепота во рту стало еще теплее.
Снова касания губ, сдержанные и потому многообещающие.
Он же ей нравится. Симпатичный, умный, чуткий... Только почему она тогда анализирует все движения Тимура, будто смотрит со стороны незаинтересованным, трезвым взглядом? Он целует ее, а она раскладывает поцелуй на составляющие: чмок верхней губы, переход на нижнюю, обмен слюной и миллионами микробов... Но он же ей нравится, верно?! А озвучь она свои мелькающие мысли, и можно подумать, что Тимур — неоперившийся девственник, дорвавшийся до тела и не подозревающий, что с ним делать! Да неплохо он целуется, даже отлично! Вон уже и язык пошел в дело, только... Не ее это.
Юлька повернула голову вбок.
— Я пойду, ладно?
— Это значит «нет»?
— Это значит, что... вечер хороший, общение супер, но... Ровно все, Тимур, отутюжено до невозможности. Даже зацепиться не за что, чтобы не выскользнуть... Видишь, я ищу слова, чтобы объяснить причину...
— ...То есть не торкнуло, в отличие от меня. — Теплые пальцы Тимура, слегка касаясь и щекоча, обрисовали контур Юлькиных губ и исчезли. — Жаль.
Она извиняюще пожала плечами и уже поднялась на крыльцо, когда кое-что вспомнила.
— Тимур, а откуда у тебя взялся мой номер телефона?
— Женя дал.
Юлька кивнула и попрощалась:
— Спокойной ночи.