— Р-раз, и пойдемте гулять!
Как Леночка угодила в глубокую лужу, она не помнила. Наверное, шла не глядя под ноги, думая только о высоком жилистом мужчине в мешковатой куртке, остро пахнущей сигаретами. А он не успел дернуть ее за локоть и помешать ухнуть почти по колено в темнеющую канаву. Пришлось вместо прогулки вести бедолагу домой.
Леночка жила с мамой. Выйдя в коридор и увидев болото на полу, Наталья Ивановна отреагировала мгновенно: дочь в душ, гость к столу.
Андрей, поколебавшись, согласился. Без верхней одежды, с наголо выбритой головой, он показался Леночкиной маме совсем молоденьким. Сама Леночка, успев переодеться, пришла в себя и порхала по квартире от буфета к столу, дзинькая выставляемой посудой.
Над чайником поднимался парок. Звякала ложечка в руке Натальи Ивановны. Леночка обламывала по краям кругляш печенья и из-под опущенных ресниц поглядывала на Андрея. Сначала он отмалчивался, но третья чашка крепчайшего чифиря развязала язык, подобно алкоголю.
Так Леночка узнала о переездах Андрея Репьева по всей Сибири, всюду, где нужны были услуги монтажника и где платили неплохие деньги. О том, что сюда он приехал в гости к другу, с которым дружил с армии. Что здешняя зима — лишь намек на нестерпимые полночные морозы, когда под носом попеременно нарастает и тает иней, а вдох полной грудью равносилен кратковременному обмороку. Что потрескивание костра и взмывающие вверх искры слаще любой музыки, ибо несут тепло жизни. Что нога в обыкновенных узких сапогах, «вот как у вас, Лена», а не в косолапых, но спасительных валенках выглядит очень женственно и изящно. Что за долгую вахту он отвык нормально общаться с людьми, а тем более с девушками...
Когда гость ушел, Леночка поймала себя на мысли, что жалеет об одном: в ближайшие дни (да что там, недели!) услуги парикмахера ему не понадобятся, а потому нет и повода для новой встречи.
Но назавтра Андрей вернулся. И послезавтра. А через месяц, когда он отправился «сдавать дела» в какой-то небольшой северный городок, на безымянном пальце Леночки поблескивал узенький ободок кольца. В животе же, как оказалось, уже спала икринка-Юлька.
Вернувшись, Андрей в спальном районе купил четырехкомнатную квартиру, куда они въехали вместе с тещей (та согласилась продать их с Леночкой «двушку», чтобы не влазить в долги и доложить недостающий «хвостик»). Устроился на работу в местную строительную компанию. По выходным посещал с Леночкой театр, особенно когда привозили областные постановки. Баловал родившуюся Юльку. И... молчал, никогда больше столько не рассказывая, как в первое чаепитие.
Так перекати-поле цепляется высохшими корнями за камешки, чтобы удержаться на месте до очередного порыва ветра. А уж каких трудов стоила эта оседлая жизнь Андрею... Он, привыкший самостоятельно принимать решения, мотаться по стране и нести ответственность только за себя, задыхался в уюте. Если Леночка (теперь уже Елена Викторовна) ждала выходные, чтобы полежать на диване перед телевизором или совершить набег на магазины, то Андрей оживал лишь на рыбалке или редких вылазках в лес. Он, как ребенок, обожал зиму и вместе с малышней катался с ледяной горки до примерзших к попе трусов или на пару с дочерью втихаря лизал обломанные с подъездного козырька сосульки.
Казалось, ему душно в четырех стенах, и закономерным стало то, что он не выдержал. Не от отсутствия любви к жене и дочери, нет. Наверное, стойкости не хватило или поманила Андрея, как сошедшего на берег старого морского волка, свобода снежного океана.
Он стал пропадать из дома, возращаться дерганым и усталым. Мама кричала о каких-то отцовских пассиях (не понимая смысла этого слова, Юлька мысленно рисовала покачивающуюся на хвосте шипящую змею: пас-с-сия). Допытывалась, зачем Андрей вообще женился, если ему плевать на всех, кроме самого себя. Проклинала собственную глупость, когда поддалась его обаянию. Била подаренную им же посуду под бабушкины оханья. А виновник скандала, ни подтверждая, ни опровергая ничего, ложился на диван и отворачивался.
Тогда-то, лет в шесть, Юлька и сделала спасительное открытие.
Началось все с забытых на столе спичек. Обычно их прятали, а тут газовщики приходили проверять плиту, и бабушка, освобождая место у стены, переставила банку с коробком: чтобы не мешала. Через час на кухню забежала Юлька и с широко распахнувшимися глазами замерла у стола, не веря своему счастью. Надо же, как раз вчера они с Женькой обсуждали, кто победит, если на одной дороге встретятся Снежная королева и огнедышащий дракон. Каждый из спорщиков, отстаивая свою правоту, придерживался гендерной принадлежности. Так и не придя к общему мнению, зато обменявшись высунутым языком (это Юлька) и презрительным «бе-бе-бе» (партия Женьки), разошлись. Ну что, сейчас она утрет другу нос!