— Поздравляю! Черт, опять я все пропустил. Куда устроилась, Дар?
— В ресторан один. Может, знаешь, «Орфей» называется?
Женька чуть не поперхнулся от удивления:
— Один из лучших в городе! Ну ты даешь!
— Так вышло.
Женька будто вживую увидел Дариму, смущенно пожимавшую плечами.
— Однозначно еще один повод увидеться и все узнать. Ляпа-то где? И что с ее телефоном?
— На кухне она была. Сейчас гляну еще раз. Да, все еще сидит. И молчит. С одиннадцати, как я проснулась, она и слова не произнесла, — голос Даримы понизился до шепота, и Женька прибавил звук, чтобы все разобрать. — Ты можешь себе представить, чтобы Юля и не разговаривала несколько минут? А тут... тишина. Я уж и лоб трогала: вдруг температура, и водичкой на щеки брызгала, и тормошила ее... Хоть бы зашипела! Нет, только крутит горшок со своим Рудольфом, кактусом то есть, и ни звука.
Что еще там стряслось? Женька торопливо прошелся взглядом по зеркалам и начал выруливать с парковки.
— Я буду в течение часа. И знаешь, ничего ей пока не говори про меня.
— Хорошо. Только не задерживайся, пожалуйста.
Даже в субботу центральный проспект был переполнен. Соседние машины, организовав гонки, оглушительно ревели. Водители маршруток, забыв о правилах дорожного движения, юркали в просветы, подрезая всех и вся. Еще и мигали аварийное «спасибо» тем, кого вынуждали резко тормозить. Короче, городской четырехполосный дурдом.
Не глядя, Женька бросил мобильник на соседнее сиденье, но тот подпрыгнул и свалился на пол. Раздалось странное шуршание. Воспользовавшись паузой на светофоре, Женька наклонился и вытащил рогоз. Ух ты, нашелся! А он-то ломал голову, куда тот делся, ведь именно с этого сухого растения все и началось...
Две недели назад, наутро после встречи в аэропорту
Приехав на работу, Женька увидел, как в витрине напротив устанавливают огромное кресло. Не заметить его было невозможно: лимонный цвет резал глаз даже за тридцать метров, а в изгибах малиновых полос чудилось что-то порочное. Аляповатость, рожденная для Ляпы. Как тут не улыбнуться невольному каламбуру и не купить этого монстра?!
Оформляя доставку, подумал о том, что хорошо бы к подарку добавить что-то еще. Так сказать, приглушить буйство красок и задать тон разговору, настроить на романтику. Конечно же, цветы. Неброские, милые, а еще лучше напоминающие об их общем с Юлькой прошлом. Но если одуванчики при всем желании сейчас было не отыскать, то кое-что другое вполне реально.
Вот вечером Женька и рванул в Центральный парк культуры и отдыха. В дальней его части скрывалось озерцо, о чем знали владельцы собак, где только ни бродившие с питомцами, гуляки-студенты из близлежащего технического института, именно там коротавшие время между «форточками» в парах, как делал и сам Женька во время учебы, да утки, которые издавна облюбовали заросший, илистый прудик.
Он блуждал при свете зажигалки (по неизжитой пока привычке курильщика Женька покупал их десятками и автоматически засовывал в любую одежду) и материл давно промокшие ботинки. С фонариком было бы, конечно, проще, но мобильник остался в «Хонде» на зарядке. Это с выключенным-то двигателем! И когда спустя минут двадцать Женька все же нашел то, что высматривал — разлохмаченный «початок» рогоза, — обрадовался. Страдания не напрасны. Вот он, любимый «цветок» Ляпы.
Пока ломал потрескивавший стебель, вспомнил, как в детстве их компания ускользала со двора и, пробегая через лежащее рядом поле, вырывая и тут же бросая приметные васильки в золотистые волны колосков, мчалась все дальше и дальше. Туда, где блестели на солнце зеркала полузасохшего болотца. Там можно было на мелководье наблюдать за мальками, ловить неосторожных жуков-плавунцов или устраивать лягушачьи гонки. А то и, наплевав на запреты взрослых и отмахиваясь от страшилки «об утонувшем мальчике во-он у той березы, в самой трясине», высоко подвернуть штаны и, сделав невозмутимое лицо, хотя внутри от страха все дрожало и плескалось почище болотной водички, ступить на илистое дно. Среди калининской ребятни считалось особым видом храбрости добрести как раз до зловещего дерева (насколько Женька помнил, зайти дальше все-таки никто не отважился), сорвать с него листик и вернуться обратно под громкие крики и свист. Невероятно, но даже сейчас, спустя столько лет его сердце радостно забилось от гордости, ведь они с Ляпой били все рекорды по добыванию листвы...