Отодрав рогоз и умудрившись не растрепать его еще больше, Женька стал выбираться к цивилизации. Решив срезать путь, он покружил какое-то время среди разросшихся деревьев и наконец вынырнул на тускло освещенную дорожку.
Мигал и гудел фонарь. Рядом с ним вольготно расположилась компания. Двое коленями зажимали бутылки, судя по темному цвету, пивные. Третий с ногами забрался на спинку. Кажется, именно он и окликнул Женьку:
— Дядя, закурить не найдется?
— Нет.
— А врать-то ой как нехорошо. Без сигарет зажигалочку ведь не носят.
Женька убрал палец с колесика, и дрожащий язычок погас. Дядя... Вот он уже кто. Но, наверное, все логично: говорившему явно не больше пятнадцати, ломающийся голос бродил по октавам. А дружки — те приближались к двадцати годам. «Старшаки», перед которыми выслуживался «шестерка».
К скамейке подвалил еще один парень, ходячая мечта ВДВ, — эдакий одностворчатый шкаф в белоснежных кроссовках (оставалось загадкой, как он не испачкал их в слякотном парке). Остальные детали Женька разглядеть не успел, потому что появилось еще одно действующее лицо, самое странное. Парень модельной внешности, во-первых, был в полуприталенном светлом пальто. Во-вторых, шею обвивал лилово-розовый шарф-хомут. А главное, он двигался так отрепетированно-продуманно и слегка манерно, будто только что сошел с подиума и не успел перестроиться на обычную жизнь. Пропали последние сомнения, кто в компании «заказывал банкет», но появился новый закономерный вопрос: как такие разные люди уживались вместе?
Щелкнув, улетела жестяная пробка с новой бутылки. «Модельный» взял протянутое пиво, у подскочившего «шестерки» ногтями выцепил из пачки сигарету и шагнул к Женьке. Следом за ним переместился и «десантура», явно играя в телохранителя.
— Позволите?
Женька высек искру. Эффектно выпустив струйки дыма через ноздри, «модельный» горлышком бутылки дотронулся до плеча Женьки:
— Благодарю.
От издевательского панибратства свело скулы, и Женька резко дернулся. По рукаву его куртки побежал ручеек выплеснувшегося пива. Обшлаг пальто «модельного» испачкался лишь по краю. Но и этого оказалось достаточно, чтобы «десантура» впечатал свой кулак в открывшийся, чтобы извиниться, рот Женьки.
Боль была настолько пронзительной, что заложило уши, и Женька не знал, взвыл ли он на самом деле или только подумал, что голосовые связки людей не способны издать подобный звук. Рот наполнился чем-то солоноватым, но хорошо сплюнуть не получилось, и на подбородок легла ниточка слюны.
В голове гудело, как на приморской площади перед крепким штормом. Видимо, Женькин вопль был принят в качестве компенсации за испорченную одежду и «модельный» смилостивился, отозвав своего сторожевого пса. Захрустел гравий под ногами удаляющейся компании, и, положа руку на сердце, Женька этому был рад. Знай он, что все было бы честно, один на один, стоило бы драться. А налетели бы всем скопом — отбили бы почки или сломали парочку ребер. Да и соло в исполнении «десантника» могло так же плачевно закончиться. «Ладно, засунь гордость в одно место, запей водой и забудь, — посоветовал сам себе Женька. — Жив — и слава богу. Все могло быть намного хуже. У тебя же только головокружение, да еще передние зубы дико болят».
Женька осторожно тронул их пальцем, они легко подались внутрь, отходя от десны. А вот это уже жесть. Как говорится, finita la comedia, а по-русски — полный писец.
Левая рука Женьки по-прежнему сжимала что-то округлое и шершавое, и он неверяще покачал головой. Рогоз. Надо же, не уронил, а те не сломали. «Эх, Ляпа, почему же ты не любишь банальные розы или хотя бы дорогие орхидеи, как большинство девушек?.. Обрадуешься ты хоть? Может, снова повиснешь на мне грациозным орангутаном, как в аэропорту».
Когда Женька добрался до машины (хорошо, что отморозки не пошарили по его карманам и не выгребли ключи, деньги и все документы), часы показывали начало восьмого. Пока дозванивался Юльке, успел вытащить спиртовые салфетки из бардачка и кое-как вытереть подбородок и рукав куртки, вонявший непереработанным спиртом (Неужели у «дизайнерского мальчика» не нашлось денег на качественное пиво?!). А когда наконец Юлька ответила и поняла, что Женька не придет, то обрушила на него поток упреков по поводу кресла. На миг ему захотелось противоречивого: положить трубку. Или нет, вот еще выход, более щадящий: чтобы Юлька передала мобильный Дариме, единственному человеку, кто не терял голову от сваливающихся трудностей. И действительно, та сразу выделила главное в поступке подруги: