Имплантанты ввинтили через четыре дня. Женька метался по квартире, приложив к десне пакет со льдом, глотал обезболивающие горстями и едва не плакал. Несмотря на наркоз, болело невыносимо. Юлькины звонки он малодушно сбрасывал. Если до этого он сводил их разговоры к короткому «Дел куча», чтобы не звучало шамканье, то в день процедуры даже на такую малость был неспособен. Ночь он провел отвратительно и смог забыться сном лишь на пару часов, под самое утро, сидя в кресле и навалившись головой на прохладную стену.
Тимур, устав напоминать о спецификации к новому договору, предложил бартер: он временно оставит друга в покое в обмен на телефон Юльки. Женька взвыл то ли от нового приступа боли, то ли от ревности и вышел из скайпа. Вот еще, телефон Ляпы! Хотя чего он ожидал после всех тех разговоров, что Красин вел в машине? Да и он, Женька, вернее всего, не показал ни намеком, ни взглядом свое отношение к Юльке и сам все про себя понял не сразу, а несколько часов спустя, на кухне.
Однако телефон все-таки дал. Вчера под вечер. Долго думал и пришел к выводу, что от него не убудет, а так правильно и даже честно. Любые отношения, особенно те, к которым только примериваешься, — своеобразный рынок: если товар не выложен на прилавок, сколько ни ходи вокруг да около, приобрести его не сможешь. Выбор делают оба: продавец — когда кладет ценник, подтвержая готовность расстаться с вещью, и покупатель — протягивая деньги. Но главная роль, если разобраться, у продавца. В их истории кто это? Правильно, Ляпа. Значит, ей решать. А Красин пусть попробует, посоревнуется с ним, Женькой. В добрый путь! Надо признать, Тимур поступил даже честно: спросил телефонный номер, а не полез в многочисленные базы, хотя ведь для самостоятельных поисков надо как минимум располагать фамилией нужного абонента... Правда, не сообразил Женька, что, дав телефон, потерял преимущество быть первым. Ну да ладно, очередность здесь не играет особой роли. В чем-то это даже своеобразный плюс, подсказка, как вести себя дальше в зависимости от их разговора. Только знать бы еще, о чем они говорили (в том, что Тимур сразу же позвонил Юльке, Женька ни секунды не сомневался)...
Он тяжело и долго выдохнул. «Спокойно. Когда садишься за руль, нужно оставлять все эмоции по ту сторону двери. Но, черт, если они и вправду встречались и Ляпа его не отшила, а наоборот, дала...» Память услужливо подсунула картинку Юлькиных ягодиц, плотно обтянутых джинсами, а подсуетившаяся фантазия довершила сюжет удавшегося свидания: ладонь Тимура сжимает эти самые округлости и, поднявшись к талии, проскальзывает под ткань. И зачем он дал телефон Красину?!
Женька заставил себя затормозить на мигающий зеленый и, пока перещелкивались цифры на светофоре, тоже считал, беззвучно шевеля губами. Чтобы еще больше отвлечься, включил радио. Хрипловатая, манерная певица жаловалась на несчастную любовь. «Была бы рядом Кристина, она бы непременно подхватила мотивчик», — некстати подумал Женька. Он сменил частоту, но даже через звучавшую инструменталку мысленно услышал их последний разговор.
Кристина объявилась в конце второй недели его отшельничества.
— Привет, зай. Не звонишь чего-то...
— Угу. — Женька невразумительно промычал в трубку, не желая вдаваться в подробности, даже вообще ленясь открывать рот.
Помолчав, наверное, с минуту, Тина продолжила, почему-то очень жизнерадостно:
— Полагаю, это все, конец? Ну что, тогда пока?
Он снова издал тот же странный звук. Тина неожиданно засмеялась и отключилась. А Женька отчетливо понял, что проблема приближающихся трех месяцев решилась сама собой. Что он больше не переступит порог миленькой квартиры на набережной. Что оставляет кусок прошлой жизни за мутно-серой рекой. И делает это без сожаления.
Зажатый в руке рогоз сухо треснул. Невероятно, сколько всего вспомнилось от одного негромкого звука.
Глава 12. Женька (часть 2)
До дома Юльки Женька доехал даже быстрее, чем обещал.
Подпертая кирпичом дверь гостеприимно зазывала всех желающих внутрь подъезда. Пахло кошками. Под лестницей виднелась груда тряпок и пустое блюдце с отбитым краем, наверняка место обитания какой-нибудь бездомной мурки. Ступеньки у почтовых ящиков густо усеивали рекламные буклеты и листовки. Видно, жильцы не озадачивались поддержанием чистоты и прямо себе под ноги выворачивали ненужный бумажный хлам. Едва ступив на лестницу, Женька отскочил в сторону, пропуская бочкообразную тетку. Она спускалась и звучно сплевывала шелуху от семечек. Та летела по сторонам черно-белыми мухами. Тетка подозрительно вытянула нос по направлению к Женьке (нюхала его, что ли?) и снова зачмокала. «М-да, ну и соседи у Ляпы... Для таких быдловатых индивидов понятие «дом» распространяется лишь на их квартирный параллелепипед, ну или иногда еще на резиновый коврик у порога. А твердят, что у нас молодежь хамоватая. На себя пусть посмотрят».