Через три дня предрайисполкома бодро постучал согнутыми пальцами по столу и кивнул в сторону портрета:
- Ну что? Накрутили хвост? Намылили шею? Холку натерли? Собрали овощи? Все овощи собрали! Понятно?
Портрет молчал. И преду показалось, что даже глаза портрета перестали улыбаться.
Пред надвинул кепку на нос:
- Оперативность так оперативность. Никаких еловых!
Портрет молчал.
ЭПИЛОГ, НЕ ВПОЛНЕ ЗАКОНЧЕННЫЙ
Овощи в Кашире действительно были собраны. Подробности об этом можно узнать из многих газет.
В номере каширской районной газеты "Коллективист" за 11 октября опубликован приказ райисполкома о закрытии на три дня предприятий и учреждений для сбора овощей. Вместе с другими были остановлены: фабрики Моссельпрома, механические мастерские, трикотажные артели, опытный завод и т.д. Все эти предприятия стояли три дня по приказу райисполкома.
Интересно узнать, во сколько обошелся каждый килограмм картошки и других овощей, собранных по приказу райисполкома?..
Вот из-за этого-то, дорогие товарищи, и не закончен эпилог нашего рассказа. Для того чтобы его закончить, необходимо предварительно узнать, во-первых: во сколько обошелся каждый килограмм овощей и картофеля, собранных в Кашире? Во-вторых: произведена ли с председателем каширского райисполкома хотя бы одна из операций с холкой, хвостом и шеей? В-третьих: слыхали ли в Кашире что-нибудь о социалистических субботниках, массовой работе и вообще о социалистических методах?
Вот тогда эпилог будет вполне закончен!
1931
УМНАЯ МАМА
- Домик у нас, мамаша, ничего себе. Подходящий. Летом - прохладный. Зимой - теплый. Если, конечно, уголька достать...
- Вот именно - если достать.
- А что же. Достанем.
- Погляжу, как ты достанешь.
- Не будьте, мамаша, таким скептиком. Пойду в контору. Напишу заявление и достану.
- Гляди, Васенька, зима на носу. Как бы мы с твоими заявлениями не померзли.
- Будьте уверены.
- Посмотрим.
- Увидим.
Антошкин бодро надел драповое пальто, сунул ноги в глубокие галоши и, охваченный радужными надеждами, отправился в контору.
Небо хмурилось. Дул довольно холодный ветер. Мамаша зябко куталась в шерстяной платок и печально усмехалась.
Вернулся Антошкин вечером.
- Ну что? Достал уголь?
- Достал. То есть не достал, а почти достал. Велели прийти в среду.
- Васенька, - сказала мамаша, - водки у тебя случаем нет? Литра два? И папирос "Казбек"? Сотню...
- Для чего вам?
- Как это для чего? Для того, что холодно становится. Гляди, скоро снег пойдет. А у нас не топлено.
- Что же это вы, водкой будете согреваться?
- Буду водкой согреваться.
- Гм... А папиросы вам для чего?
- Согреваться.
- Папиросами?
- Папиросами.
- Мамаша, не раздражайте меня.
- Гляди, померзнем.
- Не померзнем. В среду пойду в контору, подам заявление, привезу тонну уголька...
- Дурак...
- От родной мамы такие слова! Мне это больно.
- А ты не будь дураком. Дай два литра и сотню "Казбека".
- Для чего?
- Уж говорила, для чего! Греться будем.
- Не померзнем.
- Увидим.
- Посмотрим.
В среду Антошкин потеплее оделся, сунул нос в кашне и отправился в контору. В воздухе кружились первые снежинки. Вернулся Антошкин поздно вечером. Лицо его сияло. Изо рта вылетали клубы пара.
- Достал?
- Достал. То есть не вполне достал, а сказали, чтобы приходил во вторник или, лучше всего, в пятницу. Тогда обещали дать.
- Замерзнем, Васенька. Я уж коченею.
- Не замерзнем.
- Увидим.
- Посмотрим.
Во вторник Антошкин пошел в контору ранним утром, когда косматое, морозное солнце только что появилось над обледенелой крышей. Вернулся поздно ночью не в духе. Молчал. Спал в шубе и валенках.
Ночью мамаша подошла к его постели:
- Васенька...
- А?
- Дай два литра и сотню "Казбека".
- Не дам.
- Почему?
- Принципиально.
- Померзнем.
- Не померзнем. В пятницу обещали непременно дать.
В пятницу Антошкин вернулся глубокой ночью. Под глазами были синяки. Глаза лихорадочно блестели. Мамаша в салопе и ковровом платке топала валенками. Красивый иней сверкал на стенах.
- Достал?
- Достал. Почти достал. Обещали в...
- Дай два литра и сотню "Казбека".
- Не дам.
- Но почему же, Васенька? Ведь вымерзнем.
- Принципиально. Я знаю, для чего вам водка и папиросы! - закричал Антошкин. - Вы хотите взятку дать!
- Замерзнем.
- Пусть замерзнем. Но взятки давать не будем.
- Как хочешь, Васенька.
На рассвете Антошкин вскочил. Руки у него были красные, как морковка. На волосах сверкал иней. Он бросился к постели мамаши, долго рылся в шубах, половиках, коврах, перинах и, наконец, откопал старушку...
- Мамаша... - хрипло сказал он. - Если бы я жил в другом доме... Но в нашей конторе засели жулики. Мамаша, не могу больше! Черт с ним! Берите два литра и сотню "Казбека".
- И умница, Васенька! Давно бы так!
Мамаша поспешно оделась. То есть, вернее, разделась: сняла с себя лишнюю шубу, положила в котомочку два литра доброй московской водки и сотню "Казбека", перекрестилась и деятельной старушечьей походкой засеменила к дверям.
Через час во дворе раздался грохот сваливаемого угля, и бодрый молодой человек с черным носом ворвался в комнату:
- Вы Антошкин?
- Я Антошкин.
- Распишитесь.
- А что?
- Ничего. Распишитесь здесь и здесь. Уголек вам привезли. Счастливо оставаться! Грейтесь на здоровье. У нас это быстро.
От молодого человека приятно попахивало доброй московской, и во рту дымился "Казбек".
1944
С НОВЫМ ГОДОМ!..
...И тогда поднялся советский рубль, взял в руку стакан и, одернув новенький, хрустящий пиджак, желтый, в разноцветную сетку, сказал:
- Товарищи и граждане! Позвольте и мне произнести маленькую новогоднюю речь.
- Просим! Просим! - послышались голоса.
- Внимание!
- Тише!
- Слушайте, слушайте!
Советский рубль солидно откашлялся и начал:
- Хотя я и являюсь, так сказать, представителем младшего поколения советской валюты, но в эту торжественную новогоднюю ночь мне хочется поговорить о себе. Вот вы все смотрите на меня и, наверное, думаете: "Скажите пожалуйста, какой он у нас молодой, здоровый, крепкий. Даже завидно". Не отрицаю. Да. Я действительно молодой, действительно здоровый, действительно крепкий. Больше того - я очень устойчивый и очень твердый.
Но, товарищи и граждане, прежде чем я стал таким, каким вы меня видите сейчас, мне пришлось пережить немало критических минут и тяжелых переживаний. Не забудьте, что в разгроме немецкого фашизма наряду о пушками, пулеметами, "катюшами", самолетами, винтовками принимал самое деятельное участие и советский рубль. Советский народ бил гитлеровцев, как говорится, и дубьем и рублем. Так что я за время войны порядком-таки поистрепался. Сам по себе поистрепался, да и фашистские гады не дремали. Небось знаете сами, как они меня подделывали? Иной раз смотришь на себя в зеркало и не понимаешь: это ты или твоя фальшивка?
Опять же от различных спекулянтов и кубышечников сильно мне досталось. Я люблю простор, волю, свободное обращение, а меня запихнут куда-нибудь под матрас, пока я вырасту. А какой может быть рост среди клопов и тараканов, в грязной тряпке! Мне для правильного роста, если хотите знать, необходима хорошая, культурная сберегательная касса. Там я действительно чувствую себя человеком - расту и развиваюсь. А в кубышке, - помилуйте, разве это жизнь? В кубышке я бог знает во что превращаюсь, не валюта, а, извините за выражение, какая-то греческая драхма или фунт стерлингов! Тьфу! И до того это меня заездили всякие спекулянты и мешочники, что сказать не умею. Разве же это для уважающей себя валюты дело?