— Нет, нет, что ты! — запротестовал Валентин. — Ни в коем случае. Мы еще полчаса можем посидеть, даже минут сорок, да-да, сорок минут совершенно спокойно можем посидеть.
«Очень ты спокоен», — усмехнулась Лена, но осталась из любопытства и, сказать по совести, из-за какого-то мстительного чувства: пусть он помается, понервничает, если хочет угодить и мне и своей рассеянной жене.
— Налей мне вина немножко, — попросила она Валентина. — Ты все время забываешь.
— Да-да, вина, конечно, нужно налить вина, извини, — засуетился Валентин, и это его смущение Лена тоже отметила со злорадством.
— Почему же у вас нет детей? — поинтересовалась — Ты не хочешь или жена не хочет? Или, — она понизила голос, — не может?
— Нет, она может, конечно, может, то есть не конечно, а наверное, — говорил он, все больше сбиваясь на тон какого-то непонятного ей оправдания. — Да-да, точно может, — уже уверенно засвидетельствовал он, — только мы пока решили не заводить детей, и я и она, — словом, мы вместе так решили пока.
— Смотри, а то потом поздно будет, — вставила Лена реплику, но Валентин не обратил на реплику внимания и, разгоряченный какими-то своими мыслями, заговорил быстро, запальчиво.
— Вот ты про детей спросила, да? А кто возиться с ними будет, опять я? Ведь ты не знаешь мою жену, она ведь совсем-совсем беспомощная в домашних делах. Хочешь знать, что у меня сейчас в портфеле? Нет, я покажу, покажу! Вот смотри, мясо, а это консервы, а это, смотри, пакет с картошкой. Ты спрашивала, что я в портфеле ношу, отчего он такой тяжелый, так вот, я всегда продукты домой покупаю. И не потому, что жена не может — просто не любит, или не хочет, или забывает.
— Вот и хорошо, что ты дома жене помогаешь, — миролюбиво заметила Лена, не ожидавшая этой исповеди. — Я своего мужа приучала, да, к сожалению, ничего не получилось.
— Если бы помогать! — все еще нервничая, сказал Валентин. — Помогать я согласен, был бы счастлив, если бы речь шла о помощи! Но ведь мне приходится почти все самому делать, самому! А она только смеется да уверяет наших друзей, что мне это очень нравится. — Валентин замолчал, как бы размышляя, говорить ему дальше или нет, потом махнул рукой и продолжил: — Нет, ты не представляешь даже, до чего она беспомощна! Вечно у нее из рук все валится. Если поставит варить что-либо, обязательно забудет, все выкипит или пригорит. Тарелки начнет мыть — разобьет. Нельзя же быть такой неумехой!
— Ничего, научится когда-нибудь!
— Да нет, не научится и не хочет учиться! У нее голова совсем другим забита. Скажи ей: в таком-то кинотеатре французский фильм показывают. Она на край Москвы помчится, всеми правдами-неправдами попадет в зал, проберется. Но вот попроси ее сходить утром за хлебом — здесь же, в соседнем доме, ни за что не пойдет, будет завтракать с печеньем… Я однажды приезжаю из командировки, захожу в ванную, нет мыла. Спрашиваю: «Как же ты умывалась?» «А шампунью!» — смеется. Ей всегда весело!
— Но ведь это же мелочи, Валя! Ну, шампунь, мыло. Главное, она любит тебя, так ведь?
— Любит, только по-своему.
— Но ведь ты тоже по-своему любишь. Ругаешь ее, а сам как на иголках. Беспокоишься, значит. И со мной вот зачем-то познакомился. Зачем, а?
— Вот потому и познакомился. Разве не понятно?
— Ладно, замнем. Зови официантку, расплачивайся.
Валентин ушел искать официантку, а Лена рассеянно прислушивалась к тому, как белобрысый парень пересказывал детектив: в машину прокурора мафия подложила взрывчатку, и взрыв произошел, когда прокурор отправлялся утром на работу, — на глазах у жены и детей. Вдруг что-то резануло слух: Лена не сразу сообразила, что никакой это не фильм, а самый что ни на есть реальный случай, свидетелем которого оказался ее сосед за столом. И она совсем другими глазами посмотрела на него да и на его приятеля. А белобрысый парень, наверное, по-своему воспринял этот внимательный взгляд, лицо его снова стало беспечным и веселым, и он предложил:
— Подсаживайтесь к нам поближе, А то у нас недокомплект!
Валентин вернулся, стоял за стулом, деликатно так покашливал, не решаясь вмешаться, подать голос.
— Спасибо, в другой раз, — ответила Лена дружелюбно, попрощалась со всеми, даже с девицей, которая кивнула ей, не выпуская изо рта сигареты, и пошла к выходу.
— О чем он говорил? — угрюмо спросил Валентин.
— О том, что нужно быть решительнее. А то невесту из-под носа уведут. Он принял меня за твою невесту, ты как, доволен?