Фомкин шмыгнул носом. Шансы на калугу, конечно, имеются. Но имеется и другое: ниже по течению — в километре, не больше — стоит на якоре возле ихнего же берега под флагом краевой рыбинспекции катер «Партизан». Не катер, а целый крейсер! Поднимается он от самого лимана, сопровождая медленным ходом головные косяки лосося, и будет сопровождать до Хабаровска и дальше. Или, как нынче, обгонит чуток кету, ткнется носом в берег и, глаз не смыкая, будет держать строгий контроль: чтобы колхозы правила и сроки лова соблюдали и чтобы браконьеры не наглели. А позади него и впереди, по всему Амуру, участковый рыбнадзор действует. Так что есть над чем мозгой повращать… Амур вроде бы и широк, на три с лишним тысячи километров разбежался от Шилки с Аргунью до Татарского пролива, а не шибко-то развернешься…
Поскольку «Партизан» здесь, значит, будет тут в эти дни и главная путина, страда рыбацкая. До этого-то колхозные моторки лишь изредка выходили на контрольные заплывы: кинут рыбаки сеть, убедятся по улову, что главная кета еще не подошла, и обратно домой шлепают — чаи гонять да водку пить.. Ну, а теперь пойдет все авральным порядком. Одна за другой начнут улетать на тони лодки, будут плавать рыбаки с рассвета до позднего вечера и после каждого захода возвращаться с сетями, полными крупной серебристой кеты. Им-то что — колхозникам? Им легче, не то что Фомкину. Они днем свое дело делают. Без опаски и оглядки. Днем и Фомкин показал бы, как надо рыбу брать… Тому же орденоносному Тимохе Путилину показал бы. И от Заксора бы не отстал, и от знаменитого ихнего Илюхи Самара, хотя, надо признать, любой из этих и других нанайцев, конечно, классный ловец. Знает Фомкин их всех как облупленных.
У колхозных рыбаков опять же распорядок твердый и, как на производстве, техника безопасности своя. Днем, пожалуйста, — рыбачь, а ночью — не моги: отдыхай! В туман тоже сиди на берегу. Для Фомкина наоборот: только эти форточки и открыты, и что ни темней, что ни туманистей, тем шире. И ежели прибросить, к примеру, на весах все выгоды и риски от этих прелестей, то риски, пожалуй, могут перетянуть. Вот, скажем, выкидываешь, стоя, с кормы сеть. Не приведи такому случиться, но все может быть: второпях не успеешь углядеть, подцепишься ненароком ногой за уходящую в воду крепкую капроновую дель — и выдернет тебя в темноте на ходу сетью из лодки, словно штопором пробку из бутылки. Вот и вся недолга! Так что ночь — есть ночь, а день — день.
А путина на Амуре — всегда праздник!.. Идут косяки лососевые от лимана вверх по реке, и вместе с этим ихним ходом передвигается по берегам от села к селу и от района к району веселое оживление. Будет остро пахнуть рыбой, как пахнет первыми огурцами. Будет вариться уха из голов свежей кеты. Будет на столах малосольная алая икра, будут котлеты и амурские пельмени. Будут громкие разговоры удачливых ловцов. Будут горячие и категоричные речи уполномоченных и председателей. Будет нескрываемая гордость за своих сыновей и затаенная грусть в глазах стариков и старух, которым уже не ходить на кету. Будут хмельные споры. Все будет. Шумно и суетно станет днем и на здешней колхозной рыбобазе, на тонях, на причалах, на улицах села, что стоит на высоком берегу возле сопки. А сейчас спит село, загасило огни. Только на берегу ярко освещены рыбобаза и причалы. Спят колхозные рыбаки и рыбачки, и лодки ихние тоже застыли на приколе — до утра, до того часа, когда полностью рассеется туман… А на «Партизане» в это время не дремлют. Нет, не дураки там. Не ротозеи. Не сонные мухи! Зря хлеб не жуют. Маячили всю ночь огнями, прощупывали фарватер и тони колхозные прожектором, высвечивали время от времени зеленоватым сиянием сгорающих в небе ракет водные просторы. Ночью каждая лодка, которая медленным сплавом спускается по течению, вызывает подозрение. У инспекции рядом с «Партизаном» наготове катерок стоит — легкий и быстрый на ходу. Чуть что — подлетит мигом. Вот тебе и калуга…