— К-калуга?.. — спросил Васятка.
— Тс-с-с…
— Т-топор п-подать?
— Не… — сказал Фомкин. — Большая… Не оглушить. Только рассердим… И в лодку не затянешь ни за какие деньги…
— А как же теперь?..
— Ход — один: только за пасть, сквозь жабру куканить. Губы у нее крепкие — скорее фал порвется… Ежели сумеем закуканить, дадим ей волю потаскать нас на буксире по туманам. А уж как устанет, выдохнется, тогда мы ее, милую, сами буксиром потянем — на мели. Уж там-то мы с нею как-нибудь управимся. Лишь бы она сейчас спокойненько… Значит, я подтягиваю, запускаю под жабру руку, а как она воздуха хватанет и зачнет пасть открывать, ты в этот момент не теряйся и по команде фал мне через пасть в руку подавай…
— Укусит…
— Я те укушу! Я те укушу!..
Фомкин из последних сил подтянул сеть и, завернув слабину за борт, придавил мокрую дель коленками.
— Ну, где ты там?
— З-здесь… Вот он я, — сказал Васятка, протянув руку с зажатым в ней концом капронового фала. Но Фомкин почему-то вдруг повернулся к Васятке покрасневшим от натуги лицом, не обращая на фал никакого внимания. Он и на Васятку-то не смотрел, а так, куда-то мимо — в туман, и губы его мелко подергивались.
— На, бери фал, — сказал Васятка.
— На хрен он мне нужен, — сказал безразлично Фомкин.
— Пасть не открывает? — спросил Васятка.
— Кто?
— К-калуга.
— К-какая к-калуга? — в сердцах передразнил Фомкин.
— Ну… т-та с-самая…
— Нету калуги…
— Уп-плыла? — не поверил Васятка.
— Она и не приплывала.
— А там кто?!
— Там-то? Кикимора болотная…
— Чего?
— Пошутил я, — Фомкин как-то невесело, криво усмехнулся. — Бревно. Лиственница замокшая. Что твой чугун. Вот она, смотри…
— Ага, теперь вижу… — сказал Васятка, вытирая рукавом мокрый лоб.
— Больше не увидишь. Дай-ка нож… Да чтобы я ее распутывал!..
Фомкин взял у Васятки острый, как бритва, рыбацкий нож, с лезвием из нержавейки, с наборной, под зебру, рукояткой, и несколькими движениями перепилил толстый жгут дели, скрученной вместе с верхней и нижней веревкой сетки. Бревно с шумом осело в воду и стало медленно погружаться, а лодка, освободившаяся от тяжести, сразу выровняла крен.
— Там же еще веревка от наплава и фляга, — спохватился Васятка.
— Идут они на хутор бабочек ловить! — Фомкин устало махнул рукой.
— Обидно…
— Вот именно… — Фомкин, распаляясь, отыскал конец веревки от лодки, перерезал и его, и не успел Васятка глазам моргнуть, сграбастал сеть и тоже кинул за борт. — Вот именно, Васюха… Обидно…
Сеть тонула медленно. Они молча проводили ее глазами, и, когда сеть скрылась из вида, Фомкин первый сел в кресло водителя.
— Садись, Васюха, рядом. Садись. Теперь хоть покурим спокойно… — Фомкин закурил, выпустил большую струю дыма. Она получилась прерывистой, нервной. — И в губах, оказывается, тоже поджилки есть… Ишь как трясутся… Переупирался, значит… Слышь, Васек? Ка-а-ак я упирался, а?
— Откуда оно взялось — это бревно?
— От сплотки, наверное, отскочило. Ты-то дрых, а я видел: ночью буксиры громадную сигару вниз по Амуру тащили. Три тягача в упряжке было — во какая сигара! Пролежала, видать, сплотка все лето на заиленных песках, пока большой воды дождались, вот и затяжелела лиственница. Кедр ничего. Ель — ничего, а лиственница — и так почти чугун, а тут и вовсе, что топор твой, на дно идет. Сплотка ее только и спасает… Эх, Васюха… Уделались мы с данной козой очень и очень жидко… М-м-м!.. — простонал Фомкин словно от зубной боли. — Взял бы топор и все, что есть: и лодку, и двигун, — так бы все и посек!..
— Под собой-то сук рубить вроде как-то нежелательно… — усмехнулся Васятка. — На плаву ведь мы, Спиридон Яковлевич…
— Не боись. Что я — дурак всех степеней, что ли?
— Да вообще-то нет, Спиридон Яковлевич… Но тут у кого хочешь мозги набекрень встать могут…
— Да?
— Вполне.
— У меня не встанут!
— И правильно! Зачем так к сердцу принимать? Да бревно, если уж на то пошло, может, даже и к лучшему.
— Ты чего бормочешь? Как это к лучшему?
— Так… Свадьба ведь скоро, Спиридон Яковлевич…
— Вот именно — свадьба! У нас газовая плита. Без дров как-нибудь обойдемся. А вот калужатинка к столу очень бы подошла. Хоть в ухе, хоть — в жареном виде. Ты сам-то пробовал когда-нибудь эту штуку?
— Пробовал.
— Это где? Где это ты пробовал?
— На плавучей турбазе заводской. Бригадой в июле с субботы на выходной но путевкам ездили.