— За хорошую работу, выходит, вам путевки дали?
— За плохую, Спиридон Яковлевич, не дают.
— Ну так и что?..
— Ну и все. Для коллективной ухи колхоз рыбы привозил. Завком заказ сделал, и…
— Специально для вашей бригады?
— Почему только для нашей? На весь пароход. Там по сотне, а то и по две людей отдыхает. И сегодня отдыхают… Отдельные каюты, буфет, музыка, танцплощадка на палубе… Блеск!..
— Ну и чего тебе там, в коллективной ухе, отломилось? Перышко от по́пы?
— Ничего не перышко! Вот такой шмат отломился!.. — показал Васятка свой немалый кулак.
— И что?..
— Ничего. Рыба и рыба. Вкусная, но, говорят, быстро приедается.
— Эх, Васюха… Мало ты еще что пробовал в жизни, мало что видел…
— Зато видел, как у нас в цехе, на товарищеском суде, одного браконьера казнили.
— И что же ему сделали? Отрезали чего-нибудь, что ли?
— В пот вгоняли… Ручьями, между прочим, бежал.
— Так ему и надо. Пусть не попадается!
— Мы тоже, Спиридон Яковлевич, с калугой могли бы влипнуть за милую душу. Когда ты про нее намекнул и тянуть стал, я знаешь о чем подумал, Спиридон Яковлевич? Я подумал: ну вот, Вася… Подплывает к нам калуга… А свадьба, понимаешь ли… скорее всего, от тебя уплывает… Куда, думаю, в какие степи нам потом с этой калугой подаваться?.. Ты, Спиридон Яковлевич, сетку тянешь, а я вижу, как ведут нас прямой дорогой, понимаешь ли, мимо загса — в народный суд Центрального района… Могло ведь так быть, Спиридон Яковлевич?
— Воображение у тебя очень богатое, я тебе скажу… Тебе бы, Васюха, кхе-кхе… мемоары писать. Не пробовал? Или только письмишки Варюхе сочиняешь?..
— Воображение у меня, может, и есть, но мемуары писать не смогу. Биография у меня еще небогатая. Вам, наверно, Спиридон Яковлевич, было бы сподручней…
— Да ладно тебе!.. Шучу я, не обижайся… Нам теперь только и остается, что шутить…
— Да я не обижаюсь. Я ведь тоже пошутил.
— Ударим по арбузу, а, Васюха? У нас с тобой ведь еще и запасики коньячные не перевелись. Для сугрева и для всякой бяки…
— Можно… Только куда нас несет по туману?..
— Доставай арбуз и не боись. Фомкин дорогу найдет. Фомкину штурмана не надо. Фомкин сам и капитан, и штурман. Тебе кажется, мы далеко от «Партизана» ушли? К десятку километров еще не подкатили. А горючего у нас сколько? Четверть бака всего-то и растранжирили.
Васятка достал арбуз и отрезал ножом два смачных ломтя. Фомкин за это время успел открыть бутылку и плеснуть в кружки.
— О-о-о! Хорошо! — сказал он, выпив и зажмурив от удовольствия глаза. — Ах, как ласково обожгло! Давай, давай, Васюха, а потом — холодненьким арбузиком. М-м-м!..
Фомкин стал сочно уплетать ломоть. Васек последовал его примеру. После выпитого стало теплее и веселей. Теперь они разговаривали громко, не стесняясь.
— Ты, Васюха, про бревно-то никому ни-ни… Слышишь?
— А чего мне распространяться?
— Все верно, нечего распространяться! Что было, то прошло. Никто не видел — и крышка!.. Давай еще по махонькой и тут же поедем.
— Домой?
— Домой, да не совсем. Фомкин с пустым возвращаться не привык. Удочки у нас есть? Есть. Черви есть? Есть. Поближе к дому найдем хорошее местечко и остановимся. Я и крючком в любой момент сколько хочу нащелкаю. Без ухи Настасью свою не оставлю. Я и удочкой уважать себя заставлю. Тому же Раздобарову сто очков наперед дам.
Он еще раз налил в кружки.
— Эх, Васюха!.. Давай вот за что тяпнем — за свадьбу вашу с Варькой. Тебе за это дело теперь волноваться не надо, так что — поехали…
— Поехали, Спиридон Яковлевич! — согласился Василий. Но перед тем как выпить, сообщил: — А свадьбу мы знаешь где планируем сыграть?
— Где?
— На турбазе нашей. Места через цех в завкоме забронируем, билеты пригласительные отпечатаем…
— Н-ну, может, и верно… Ты еще вот что мне скажи, Васюха… Ежели ты свадьбой дорожил, зачем со мной наладился?
— Так ведь я, Спиридон Яковлевич, тонкостей всех не знал. Думал — обычное дело. Варюха сказала, мол, отцу надо на рыбалке помочь. Я — пожалуйста, а что и как, даже и не догадывался…
— Ну, ладно… Поехали.
Фомкин протер ветровое стекло, нажал на кнопку стартера. Остывший мотор поупирался малость, но стартер сделал свое дело, и двигатель вскоре заработал на малых оборотах.
— Н-но, милай, пошел! — сказал Фомкин. Лодка тронулась в кромешном тумане малым ходом. Фомкин крутил головой, вглядывался в туман, крутил баранку руля, продолжал двигаться в известном только ему направлении и, к удивлению Васятки, очень быстро вышел к берегу.