— Нет!.. — решительно перебил Фомкин. — Что нам бродяга? Тут надо что-то такое… Речное… Могучее!.. У меня будет вот какое предложение. «Стеньку Разина». Из-за острова, значит, на стрежень рвануть, понял?
— При чем здесь Стенька?
— Не догадываешься?
— Нет.
— Подскажу… — не выпуская из рук баранку руля, Фомкин раскрылатил правый локоть и подтолкнул сидевшего рядом напарника… — Слышь, Васек?..
— Чего?
— Сетку-то вспомни… Хе-хе… Царство ей небесное… Я как с ней поступил?
— На дно…
— Во-во! Я ее в воду, братец ты мой, запузырил, не хуже, чем Стенька-атаман персиянку свою! Как там поется?.. И за борт ее бросает, да? В набежавшую волну, так?
— И правда, как в песне!..
— То-то… — сказал Фомкин довольно. И вообще, они были оба довольны, на их лицах блуждали загадочные улыбки, но дальше ехали они молча, словно заговорщики. Двигатель работал ровно. Птицей распластавшись над водой, лодка шла легко и быстро, с шелестом оставляя за кормой неширокий пенный след. В близкий берег накатно набегала волна, уходящая наискосок от кормы. Они ходко огибали сопки с круто взбегающими вверх по склонам пестрыми дубняками, березами, лиственницами, стрелой летели вдоль низких берегов. Туманы заметно поредели, день обещал быть не по-осеннему теплым и солнечным. Через полчаса скорого хода Фомкин плавно потянул на себя рукоятку сектора газа, сбавил бег лодки и сказал напарнику:
— Все. На подходе мы, Васюха. Вот только мысок обогнем. За мыском, на выходе из распадка, в аккурат и столица раздобаровская…
— Начнешь уж сам — по старшинству, Спиридон Яковлевич… А я на подхвате буду…
— Не боись, начну… Хоть медведь на ухо и наступил, но не постесняюсь…
— Может, нам чуток подальше от берега держать? — спросил Васятка.
— Нет, — сказал Фомкин. — Пойдем только так, и никаких влево и вправо… А вот, ходу малость прибавим. Для гордости. — Он подал чуть вперед рукоятку сектора газа. Лодка пошла быстрее, нос ее красиво полетел над водой. — Одно заворожение — да, Васюха?
— Еще какое!..
Они с лихим креном на развороте обогнули мыс и вышли на новую прямую, откуда открывалась другая амурская даль, полуприкрытая разбегающимися на просторе, редеющими туманами, откуда слева по борту стал виден и приближающийся распадок, поросший хвойными лесами, и песчаный берег с островками зеленой травки на влажных пятачках, и тропинки, и палатка Раздобарова с провисшими боками, и самодельный стол под открытым небом, и дощатые скамейки вокруг него, и вешала из жердей со свисающими с перекладин сетями, и голубой «Амур» на приколе.
— Ну, что, Васюха?
— Пора…
— Один момент… — Фомкин провел по носу рукавом, прокашлялся. — Один момент… Выхожу на заплыв. — Он набрал полную грудь воздуха и запел — сначала не очень уверенно, но потом все громче и громче:
Васек подхватил:
Их голоса слились:
Повтор вышел уже совсем удалым.
В палатке некоторое время не проявляли признаков жизни, и можно было подумать, что там никого не было. Но когда осталось несколько десятков метров, один из боков палатки вдруг взбугрился. Должно быть, это Раздобаров вздул ее спиной, вскочив спросонок от ихней песни. Недействительно, через мгновение он вылетел наружу без шапки, в серой, не заправленной в брюки рубахе с расстегнутым воротом, всклокоченный, без сапог — только в носках, — но при громадном своем бинокле на груди. Придерживая его левой рукой, рыбинспектор было рванулся к своему «Амуру», но, видимо вспомнив, что он без сапог, затормозил. Теперь лодка пролетела вдоль берега совсем рядом. Раздобаров узнал Фомкина и, узнав его, хотел скорее всего пригрозить ему за такое нахальное поведение. Но кулак рыбинспектора почему-то не подскочил до верхней точки, а вдруг замер чуть выше плеча — так что воспринимался уже не угрозой, а приветствием. Фомкин, продолжая петь, заметил это лишь краешком глаза, потому что следил за курсом: берег был рядом, и можно было ненароком вылететь на камни. А Васятка видел все в подробностях и крикнул Фомкину на ухо:
— Салютует!
— Что? — не понял Фомкин.
— Рыбнадзор нам салютует, говорю!
— Ну и ты не будь безответным!..
Васятка привстал с сиденья и, обернувшись, потому что палатка и Раздобаров рядом с ней, все в той же позе, остались позади, выбросил вверх руку со сжатым кулаком и крикнул: