Я этого не хотел! Я против ФСБ ничего абсолютно не имел и не имею: бойцы невидимого фронта, щит Родины — как же их можно не уважать? Да если бы я знал, что господин Левин обучался рукопашному бою в спортзалах Лубянки, я бы добровольно лег на лопатки! Я ведь не шпион, не носитель государственных секретов и не диссидент — думаю так же, как и все остальные граждане России. По поводу всего происходящего.
Я отстегнул его капюшон и сложил в него, как в кулек, изъятые предметы, потом приподнял веки и убедился, что у него холодная голова и горячее сердце. Больше в чужом парадном делать было нечего.
Сумерки уже сгустились до консистенции кофе с молоком, это позволило мне остаться незамеченным напарником Левина. Он сидел за рулем «Тойоты» и что-то читал, с учетом освещения это могли быть заголовки газеты или комиксы. Я рванул заднюю дверцу, к счастью она оказалась незапертой, и в мгновение ока оказался на сиденье за его спиной. Глаза чекиста сработали наподобие объектива фотоаппарата «Кодак» с четырехкратным наездом, отчего девятимиллиметровая дырочка в стволе моего «Макарова» показалась ему раструбом саксофона.
— Твой товарищ просил его ненадолго подменить, — сказал я, высыпав на переднее сиденье изъятые у Левина вещи. — За пистолет хвататься не надо, обойму я забрал. Свою пушку достанешь сам или помочь?
Он медленно достал из-под мышки табельный «Макаров» и протянул мне. У меня возникла интересная идея: открыть при детективном бюро «Шериф» магазин конфискованного оружия. Можно на паях с МВБ и ФСБ — они за день только по Москве изымают до ста единиц всякой дряни и отправляют на склады. Если все кастеты, ножи, базуки, гранаты, пистолеты, револьверы, стреляющие ручки и прочее будут проходить через мой магазин, то я буду самым богатым человеком на свете, а органы смогут вести учет граждан, приобретших оружие, и это облегчит им работу.
— Поехали, — процитировал я Гагарина.
— Куда? — поинтересовался он на всякий случай, за что получил сокрушительный удар по голове рукояткой пистолета.
Когда он пришел в себя, я уже сидел на месте его напарника и разглядывал диковинную аппаратуру, размещавшуюся под панелью. Это был маленький черный «дипломат», вставлявшийся по наводящим рейкам на шарнирах в углубление; крышка открывалась наподобие ноутбука и с внутренней стороны представляла собой дисплей, на котором высвечивалась карта Москвы. Сетка координат расчеркивала столицу на мельчайшие квадратики, при нажатии нужной клавиши любой район можно было укрупнить.
На подсвеченном пластиковом квадратике значился номер моего телефона, квадратик этот постоянно пульсировал, так что я сразу обратил на него внимание.
По индексам на клавишах я сообразил, для чего предназначался агрегат. Здесь умещалась система перехвата факсов, выслеживания и перехвата сообщений по сотовым телефонам, модульный монитор, цифровой телефонный анализатор, дешифратор и много прочей шпионской гадости, вникать в которую мне не было никакой охоты. Главное, что аппаратура включала в себя профессиональный модифицированный радиоприемник с декодером сотовой передачи: используя технику цифровой обработки сигналов для расшифровки неслышных контрольных импульсов между моим телефоном и сотовой станцией, декодер позволял им настраиваться на нужную частоту. Устройство моего телефона предусматривало защиту от прослушивания, но достаточно того, что с помощью этой системы они могли вычислить меня, где бы я ни находился, и «водить» мою машину по всей Москве, не опасаясь ее потерять. Сейчас зелененькая «галочка» мигала на углу Самотечной и Делегатской — то есть там, где мы и находились: телефон был у меня в кармане.
Стоимость «дипломата» не уступала стоимости моего офиса, «фисташки», «Ягуара», «шоколадки» и билета в Париж, куда мне захотелось немедленно вылететь.
— Думать еще в состоянии? — поинтересовался я, почувствовав на себе взгляд неизвестного за рулем.
— Чего ты хочешь? — спросил он слабым голосом.
— Хочу в Париж. Там у меня жена. У тебя, наверно, тоже есть жена? Представляешь, как она огорчится, если ты заявишься домой с дыркой в голове?..
— Я ничего не знаю. Мне приказали следить за тобой.
— Это я уже понял. Осталось выяснить, кто и зачем.
— Слушай, ты, чмо болотное! — вдруг заговорил он так, будто это я следил за ним, а не он за мной. — Ты хоть понимаешь, что ты уже не жилец? Ты на кого руку поднял, идиот?
— А на кого я руку поднял? — уточнил я.
К подъезду, где оставался Левин, подъехала ПМГ — не иначе, позвонил кто-то то жильцов
— Даю тебе шанс: выскакивай из машины и уезжай! — покосился чекист на «канарейку»
— Только после того, как узнаю, кто тебе платит и что вам от меня надо.
— Зря теряешь время. Платит мне начальство один раз в месяц, 20-го, согласно ведомости, а что им от тебя надо — мне не доложили.
Двое ментов выволокли из подъезда Левина, и тот, похоже, стал приходить в себя. Я подумал, что ему ничего не стоит, назвавшись, приказать ментам задержать меня, и будет очень хорошо, если я проведу сутки в ИВС, а не тридцать в сизо. Стойкий напарник Левина пытался воспрепятствовать изъятию ключей из замка зажигания — пришлось дать ему по шее. Удостоверения Левина и сотрудника оперотдела УФСБ по Москве Виктора Сергеевича Гонтаря, которое мой новый знакомый носил в нагрудном кармане пиджака, я прихватил с собой. В «бардачке» я обнаружил миниатюрное фотоустройство для ночной съемки, а также комплект из специального бесшумного пистолета и стрелы-радиозакладки. Решив, что съем речевой информации производится с помощью передатчика, размещенного в этой же системе, я вынул штекер из прикуривателя и прихватил «дипломат» с собой: семь бед — один ответ, я ведь не вор, я только на время — попользуюсь и отдам. Если, конечно, попросят. Было искушение не связываться с этим дерьмом, а просто долбануть по дисплею железным пистолетом, но на такую дорогую и нужную в хозяйстве штуковину моя рука не поднялась.
Оставалось пройти метров сорок до «фисташки», что я и сделал прогулочным шагом, чтобы не привлекать внимания. Не доезжая до 22-го отделения милиции в Лаврском переулке, я свернул на Олимпийский проспект; спустился к площади и, обогнув сквер, снова оказался на Самотечной, но теперь уже в хвосте у недавних своих преследователей. Несмотря на включенные фонари, видимость оставляла желать лучшего, пришлось подобраться к «Тойоте» метров на сто и остановиться.
Представители «дружественных» ведомств выясняли отношения минут пятнадцать. Я видел, как Левин бил себя кулаком в грудь, а Гонтарь стучал по шедевру японского автомобилестроения кулаком; старший наряда ПМГ, отойдя в сторонку, говорил по рации, а младший с оставшимися у фээсбэшников бумагами бегал к «канарейке» и обратно. Наверно, он звонил кому-то по телефону — проверял, те ли они, за кого себя выдают. Для него это имело значение, а для меня — нет: те они или другие — меня в покое не оставят, хотя едва ли захотят вернуть свои ксивы официальным путем. Если бы я был на их месте, то попытался бы договориться по-хорошему.
Я, конечно, понимал, что если «наружка» санкционирована, то сейчас всем постам будут переданы мои реквизиты, и номер «фисташки» введут в поисковый компьютер. В таком случае мне далеко уехать не дадут, но все же я надеялся, что вряд ли они станут афишировать свой интерес ко мне. Нужно было забрать у Гонтаря «СПИД-инфо», «Мегаполис» или что там еще читают чекисты на досуге — смотреть на них было скучно. И тут вдруг я вспомнил о записной книжке, изъятой у Левина.
Это была самая обыкновенная записная книжка в голубенькой коленкоровой обложке, с алфавитом и календариком на первой странице; ничего интересного записи не содержали: Таня — тлф., Маня — тлф., Ивановы — тлф., Кошиц А.Т. — Румянцево, тлф., Симаневым — 300 тыс., конфеты «Вечерний Киев» — 1–2 кг, торт «Норд», гексагидро — 1, 3,5 — тринито — С — триазин, «Аналект ФХ-6250Ф», позвонить Map. Фед. 262-14-79… ну и все такое прочее, очень похожее на записи в моей книжке, хотя я на лубянках не служил. Ничто человеческое господину Левину было не чуждо. Я перелистал книжку до конца, и на последней странице вдруг увидел знакомую фамилию: «ЯМКОВЕЦКИЙ», а напротив через черточку — «Д83051БЕ». Ни на номер телефона, ни на номер машины не походило, что сие означало, можно было гадать хоть до морковкиного заговения, но гадают на картах или на кофейной гуще, а у меня ничего под рукой не было, кроме заимствованного «дипломата».