Настроение у всех пассажиров было прекрасное. Гости жены президента чувствовали себя как дома. Завязывались дружеские беседы, повсюду слышались шутки.
Стюардессы рассказывали нам об острове Лейте, на который мы теперь летели. Посыпались вопросы:
— Есть ли на острове кобры?
— Там, где вы будете жить, нет!
— А москиты?
— Они не злые, да к тому же очень музыкальны…
— Ослы?
— А где их нет в нашем мире?
— Аисты?
— Увы, нет.
— Кто же тогда приносит детей?
Стюардесса, не зная, что ответить, промолчала. Видимо, она испытывала неловкость за остров, на котором родилась «первая дама страны», и, немного помолчав, сказала;
— На Лейте есть летучие собаки. Они похожи на громадных летучих мышей…
Берег о-ва Лейте
Мы узнали также, что на острове почти два миллиона жителей. С севера на юг простираются горные хребты, достигающие километровой высоты. По обе их стороны сформировался различный климат, и даже люди говорят там на разных языках. Своими соседями они считают не тех, кто живет здесь же, рядом, за горами, а тех, кто поселился на рассыпанных по морю островах. На Филиппинах широкие водные пути объединяют людей, а узкие горы — разделяют.
В 1918 году американские инженеры начали прокладывать дорогу через горы, разделяющие остров Лейте. Через девятнадцать лет она была открыта, но дала лишь экономический эффект. Население, проживающее по обе стороны гор, так и не нашло общего языка.
Мы летели невысоко, поэтому в окно самолета хорошо видели острова, островки, а кое-где и выступающие из воды скалы. Они различались величиной и формой. Сверху отлично просматривались и большие корабли, и маленькие рыбацкие лодки. Длинные сети рыбаков были погружены в воду и по форме напоминали огромную разлапистую ель. Рыба, угодившая внутрь «ели», — верная добыча рыбака.
Филиппинцы ловят около двух тысяч видов рыбы. Несмотря на благоприятные условия, Филиппины не удовлетворяют потребности населения в рыбе, поэтому власти импортируют ее из Японии. Это — наследие прошлого. Колонизаторам требовалась не рыба, а медь и табак, золото и сахар, хром и кокосовые орехи.
Под крылом самолета простирались озера облаков, а ниже — серо-зеленые острова, имена которых прочно вошли в историю Филиппин. 17 марта 1521 года у восточного берега небольшого острова Хомонхон бросили якоря три корабля Магеллана. Экспедиция покинула испанский порт Санлукар-де-Баррамеда 20 сентября 1519 года в составе 265 человек, преодолев за полтора года Атлантический океан, опасности пролива между Южной Америкой и Огненной Землей и просторы Тихого океана. В это далекое путешествие отважного португальского моряка отправил испанский король Карлос I. Магеллану король пожаловал титул «Наместник всех вновь открытых земель» и двадцатую часть доходов с них.
В 1493 году папа римский Александр VI подписал знаменитые буллы, которые узаконили разделение всего мира между Испанией и Португалией. Линия, проведенная папой, довольно четко установила сферы экспансии Испании и Португалии в Западном полушарии, но где проходила эта граница в Восточном полушарии, определенно сказать никто не мог. В начале XVI века португальцы контролировали все морские пути, ведущие из Европы в Индию и на Молуккские острова. Пряности, вывозимые с последних, ценились дороже золота. Поэтому их называли Пряные острова. Испанский король решил, что, обогнув Южную Америку, можно добраться до сказочно богатых стран Востока. Поэтому он и нанял Фернана Магеллана. 6 сентября 1522 года в родной порт вернулся только один его корабль — «Виктория» с 18 моряками. Сам Магеллан погиб и был похоронен на небольшом филиппинском острове Мактан.
Испанские корабли достигли Филиппинских островов в день святого Лазаря, поэтому Магеллан назвал его именем весь архипелаг. Свое настоящее имя Филиппины получили только спустя два десятилетия, в 1543 году, когда по пути из Мексики на Молуккские острова здесь сделал короткую остановку командир испанских конкистадоров Вильялобос. Острова Святого Лазаря с его благословения получили имя наследника престола Испании — Филиппа. Конкистадор был предусмотрительным: вскоре принц стал королем Филиппом II.
В 1565 году из Мексики, которая тогда называлась Новой Испанией, пришли новые корабли под командованием Лопеса де Легаспи. Его задачей было утвердить на Филиппинах власть Испании. 400 вооруженных конкистадоров и большая группа монахов высадились на острове Себу. Так началась колонизация Филиппин Испанией, продлившаяся более трех столетий.
…Под крылом самолета справа остался остров Негрос. Свое название он получил от проживающих там людей из племени аэта, которых испанцы называли «маленькими неграми» — «негритос». Аэта живут и на других островах, в труднодоступных местностях. Они охотятся, собирают фрукты. Веяния веков не изменили примитивного образа их жизни. Собираясь поесть, они выходят из лачуги и громко приглашают всех в гости. Так они поступают всегда, и тех, кто нарушает этот обычай, строго наказывают. Все чужеземцы, с которыми приходилось сталкиваться аэта, приносили им только несчастья. Пришельцы из Малайи вытеснили их с плодородного побережья, испанцы уничтожали, американцы издевались над их традициями и отняли последнюю пядь плодородной земли, оставив лишь камни гор да непроходимые ущелья. Аэта медленно вымирают. Их осталось всего несколько тысяч. В 1873 году с этим племенем встречался известный русский путешественник и ученый Н. Миклухо-Маклай. По внешнему виду и обычаям он отнес аэта к группе жителей островов Меланезии.
На другом острове, Кулион, живут прокаженные. На Филиппинах из тысячи один человек страдает этой страшной болезнью. На Кулионе они возделывают землю, занимаются ремеслами. Дорога назад, в мир, им отрезана. Особенно страшна судьба родившихся там детей.
Еще дальше на юг лежит остров Мариндуке. Его жители — превосходные ныряльщики. Своему искусству они научились, доставая с морского дна огромные съедобные раковины. Ремесло это очень опасное, потому (что у побережья много осьминогов и акул. Бывает, что раковина захлопывается, прищемив руку или ногу ныряльщика, и он погибает, будучи не в силах подняться на поверхность воды.
Стюардесса попросила пристегнуть ремни. Самолет пошел на снижение. Внизу был остров Лейте.
С аэродрома мы направились прямо в резиденцию Имельды Маркос.
Неширокая асфальтированная дорога проходила через деревушки, в которых дома были построены на высоких сваях, петляла среди рощ стройных кокосовых пальм, испещренных небольшими квадратами рисовых полей. Эти поля напомнили мне огромную шахматную доску и приближающийся в то время матч чемпионата мира. Правительство Филиппин предложило тогда провести чемпионат мира по шахматам в Маниле и выделило на это мероприятие пять миллионов долларов. Когда оперируют такими суммами, о шахматах говорят даже те, кто не в состоянии отличить коня от ладьи и пешку от ферзя.
— Мы с президентом недавно пригласили в гости шахматиста Роберта Фишера, — рассказывала Имель-да Маркос. — Это очень приятный молодой человек. Наибольшее впечатление на меня произвели его прогулки по саду президентского дворца, длившиеся часами.
— Он играл в шахматы? — спросил я.
— Только две партии с моим мужем…
— Какой же, интересно, был результат?
— Ничья, — с улыбкой ответила Имельда Маркос.
Виллы, в которых нас поселили, стояли на берегу Тихого океана. Песок здесь был черный, как рога кара-бао, а море голубое, как воспоминание о далекой Балтике. Я лежал на соленой воде, словно на мягчайшем мху. Но все равно было слишком жарко: нещадно палило солнце. Хорошо, что здесь же под зелеными пальмами находился голубой бассейн с охлажденной водой. Для европейцев тропики не так страшны, если в комнатах есть кондиционеры, если можешь открыть дверцу холодильника и бросить кусочек льда в стакан апельсинового сока…