5 января 1917
Петроград. Мы отпраздновали Новый год у мамы на Фонтанке. Слава Богу, собрались все: Игорь с Екатериной, Миша с Ксенией и много родных. Мы с Натали устроили концерт, в программе — Моцарт и Бетховен. «Музыка не имеет национальности», — сказала Натали в оправдание столь явно немецких предпочтений. Новогодних елок в этом году опять никто не ставит: говорят, немецкий обычай. Дети первыми отказались от этого баловства. Мы гордимся нашими маленькими патриотами. Когда все члены семьи собираются наконец-то вместе, мы так счастливы, что не замечаем лишений и трудностей быта. Я заехал с визитом к великому князю Николаю Михайловичу, чтобы выразить ему мою солидарность. За то, что он в письме высказался в защиту убийц Распутина, Николай II приказал посадить его под домашний арест. Во главе заговора действительно стояли князь Юсупов и великий князь Дмитрий Павлович. Миша в эти дни, 15–19 декабря, находился за пятьсот километров. Для нас было большим облегчением узнать, что он к этой истории не причастен.
9 января 1917
Три дня рождения сразу: Натали — ей завтра исполняется девятнадцать лет, — мамин и Игоря. Раздали подарки, было очень весело. Потом — служба в церкви и завтрак. Во второй половине дня — прием в большой гостиной, много родных и друзей. После обеда приехали еще гости, а поздно вечером мы ужинали в семейном кругу.
20 января 1917
Миша и Игорь вернулись в свои части. Мы с Натали завтра уезжаем в Байгору.
26 января 1917
Байгора. Из-за ветра и бурана еле добрались до поместья. Дороги занесло снегом.
28 января 1917
Сильная метель. Я отложил поездку в Галич.
4 февраля 1917
Я по-прежнему очень занят в комитете по мобилизации. Сорокинск практически отрезан. Мне пришлось долго добираться до Байгоры. Натали старается не подавать виду, что тревожится за меня. Она читает по-французски «Принцессу Киевскую» госпожи де Лафайет.
8 февраля 1917
С утра лютый мороз. Минус 24. Мы никуда не выходим. Почты нет уже три дня. Натали принимает очень близко к сердцу любовные неурядицы принцессы Клевской. Кажется, эта любовь волнует ее больше, чем судьба России.
18 февраля 1917
Температура повышается, днем плюс два. Сегодня в первый раз пригрело солнце. Тревожные вести из Петрограда. Натали говорит, что почувствовала некоторую враждебность со стороны крестьянок, собиравших хворост, когда они с Козеттой катались на коньках на пруду.
3 марта 1917
С утра такой густой туман, что мне пришлось отложить на вторую половину дня все поездки в волость. Минус 13. Из телеграммы мы узнали, что царь отрекся от престола.
4 марта 1917
Пришла телеграмма из Петрограда: погиб Игорь. Никаких подробностей. Мы тотчас же отправились в Волосово, чтобы выехать первым поездом в Петроград. Ждали на вокзале всю ночь. Поезд так и не пришел.
5 марта 1917
Поезд пришел только в полдень. О революции мы узнали от Николая, который привез нам поесть.
6 марта 1917
Два часа простояли в Москве. Несметная толпа, красные флаги.
7 марта 1917
Поезд так опоздал, что мы не успели к отпеванию в Александро-Невскую лавру. Поехали прямо на Фонтанку.
8 марта 1917
Рано утром мы с мамой и Ольгой пошли в лавру помолиться у гроба Игоря. Он погиб в Петрограде от смертельной раны: пуля попала в него, когда он ехал в машине с военным министром Временного правительства. Игорь пытался убедить восставших солдат вернуться в казармы. Всю вторую половину дня я провел у министра земледелия, либерала Шингарева. Никакого толку. Или это я не в состоянии понять, что происходит? Рушится наш мир, а я думаю только об Игоре. Брат мой, дорогой брат!
9 марта 1917
В газете «Вечер» написано: «Санитарная часть № 11 потеряла в лице Игоря Белгородского геройского и всеми любимого командира, который с самого начала войны взял на себя организацию помощи нашим войскам. Его деятельность на передовой, его энергия и преданность своему делу навсегда останутся в памяти наших солдат».
11 марта 1917
Заупокойная служба по Игорю в Александро-Невской лавре. Мы все стараемся следовать маминому примеру и не давать воли нашему горю. Ксения и Натали по очереди дежурят у постели Екатерины, она лежит в горячке. Я беседовал с князем Львовым, председателем Временного правительства и министром внутренних дел, — впечатление неважное.
20 марта 1917
Неделя началась с мятежа. Толпа громила магазины, жгла двуглавых орлов — символ тирании для этих людей; хуже того, на моих глазах офицеры сдирали с эполетов царские вензеля. Только что, когда я вновь ехал к министру Шингареву, мне навстречу попалась группа солдат, разгуливающих с папиросами в зубах и винтовками наперевес. С тех пор как им позволено не отдавать честь, все идет вразброд. Шингарева, однако, я нашел веселым и полным энергии.
23 марта 1917
День похорон жертв революции, в траурной процессии — миллионная толпа мужчин и женщин. Каких жертв? Всех погибших, «их и наших», как сказано в газетах. Мы с Натали были на улице с девяти утра. Люди шли весь день, стройными колоннами, со скорбными лицами и пели, чередуя заунывную «Марсельезу» с «Похоронным маршем» Шопена.
26 марта 1917
Съезд партии кадетов, единственной хорошо организованной силы, способной, на мой взгляд, противостоять левацким группировкам. У всех остальных — одно словоблудие. Митинги один за другим, и на них постоянно поют «Марсельезу». Но эта «Марсельеза», заунывная, протяжная и монотонная, мало похожа на французскую, дорогую сердцу Натали.
«Русская «Марсельеза», — сказала Натали с презрением. Вечером всенощная на Фонтанке: Вербное воскресенье.
27 марта 1917
Съезд партии кадетов. Мое первое выступление перед многочисленной и возбужденной публикой. В зале — министры, Ксения с Натали.
29 марта 1917
Весь день шли демонстрации женщин. Я видел, как они шагали тесными рядами и вдохновенно скандировали: «Режь, грабь, жги!» — размахивая красными флагами. Однако, проходя мимо собора святого Николы Морского, все перекрестились. И тотчас же снова: «Режь, грабь, жги!»
30 марта 1917
Чистый четверг. Мы причастились в церкви на Фонтанке.
31 марта 1917
Заутреня и всенощная на Фонтанке. Днем я имел беседу с эсером Керенским, тридцатипятилетним министром юстиции. Нашел его нервным, раздражительным и жаждущим популярности.
2 апреля 1917
Пасхальная служба в церкви на Фонтанке. Затем поехали разговляться к родителям Ксении. Мы все делали вид, что веселимся, и нам это почти удалось. Дети были в восторге. Мне хотелось бы подольше побыть с мамой, но неотложные дела призывают меня в Байгору. Мы с Натали уезжаем завтра. Мама и сама на этом настаивает. Позже она приедет с родными и привезет гроб Игоря, чтобы похоронить его в Байгоре, в родовой усыпальнице, рядом с отцом. Такова была воля Игоря, и мы должны ее исполнить.
12 апреля 1917
Байгора. Погода на редкость теплая, солнце и дождь. Я провел весь день в Галиче, в исполнительном комитете с уездным комиссаром. Интереснейшая смесь идей и лиц. Впечатление неплохое: много энергии и подлинное стремление работать на благо. Все очень быстро меняется.