— Есть, — ответил Мак-Грегор. Назвал себя. Адреса в данный момент не имеет, укажет его завтра, когда зайдет за билетом.
— Если завтра, то с утра приходите, — сказал клерк. — На полдень здесь назначена большая манифестация, все улицы будут забиты. Сегодня — коммунисты на площади Бастилии, а завтра будут манифестировать голлисты здесь, на Елисейских полях. И на этот раз решится, кто в нашем хозяйстве босс.
Мак-Грегор поблагодарил и ушел. Вернувшись домой, он услышал голос Кэти, оповещавший из кухни тетю Джосс:
— Сейчас я сама займусь ленчем.
Мак-Грегор торопливо предупредил в холле Эндрью:
— Я еще не говорил маме, что уезжаю в Иран, так что ты молчи пока.
— А ты скажи ей не откладывая.
— Нельзя, — покачал головой Мак-Грегор. — Она сейчас и без того расстроена.
— Тебя хочет видеть Таха, — сказал Эндрью. — Он сегодня днем будет участвовать в манифестации, которую проводят ВКТ с профсоюзами. У него к тебе дело. Я знаю, где Таху искать, пойдем вместе.
— Хорошо, — сказал поспешно Мак-Грегор, видя, что из кухни выходит Кэти.
Кэти словно чутьем угадала, о чем у них разговор.
— Ты на сегодняшнюю демонстрацию не пойдешь, — сказала она сыну.
— Но ведь сегодня и завтра — решающая конфронтация. Все прежние не в счет.
— Ги предостерегал меня вчера: ты якшаешься с Тахой, с курдами, с иранцами. Если тебя поймают, как поймали Сеси, то, как и ее, выдворят из Франции. И я теперь пальцем о палец не ударю. Понесешь наказание полностью.
Эндрью наклонился, поцеловал мать.
— Не тревожься, мама. Я не так красив, как Сеси, и не привлекаю такого внимания.
— Я с ним пойду, — сказал Мак-Грегор.
Кэти поглядела на мужа с подозрением и за ленчем подчеркнуто молчала.
По дороге на площадь Бастилии Эндрью читал вслух газету. Сегодня, говорилось там, один из решающих для Франции дней. Даже Кон-Бендит тайно переправлен опять во Францию. «Но все студенты, включая кон-бендитовское «Движение 22 марта», бойкотируют сегодняшнюю манифестацию ВКТ, — читал Эндрью, — поскольку профсоюзы отвергают лозунги студентов».
— Нет, студенты бойкотировать не станут, — сказал Мак-Грегор. — Профсоюзы им больше нужны, чем они профсоюзам.
— «Передают, — продолжал читать Эндрью, — что де Голль покинул вчера Париж в 11.30 утра, а в Коломбе у себя появился лишь в 5.30 вечера. Никто не знает, где он провел день. Армия уже взяла Париж в кольцо и ждет».
Дойдя до бульвара Бомарше, они остановились — путь преградили густые колонны демонстрантов, двинувшиеся уже от площади Бастилии к площади Республики с пением «Прощай, де Голль, прощай».
— Постоим здесь, дождемся курдских студентов, — сказал Эндрью, — Они где-то ближе к хвосту будут, и с ними Таха.
Транспаранты и знамена служили как бы пояснениями к шествию, сжатыми и четкими. Длинен был перечень манифестантов: шли медики, учителя, шли парижане... Наконец, дождались Тахи; выйдя из рядов, он подбежал к Мак-Грегору и Эндрью и за руку потянул их в колонну.
— Нет, — сказал Мак-Грегор.
— Но у нас ведь с вами разговор есть, дядя Айвор. А где безопасней вести разговор, чем в колонне?
Демонстранты приняли их в свою гущу. Здесь шли курды, персы, арабы, даже турки, и всеми средствами скрывали свою чужеземность, ясно отпечатанную на лицах. Эндрью тут же растворился среди знакомых. Прошагали мимо афиши Зимнего цирка, и кто-то выкрикнул: «Де Голля — в цирк!» Все засмеялись, но Таха и не улыбнулся — не для улыбок он здесь шел.
— Вы когда едете? — спросил он Мак-Грегора.
— В пятницу.
— Послепослезавтра?
— Раньше не могу, — сказал Мак-Грегор коротко.
— Значит, с отцом, с кази увидитесь в понедельник или вторник.
— Если не будет задержки.
— Кто же вас задержит?
— Иранцы, стоит лишь им узнать, с какой целью еду. Кто угодно может задержать. Даже и в Европе. Все тут сейчас насторожились, Таха.
— Никому пока не известно, зачем вы едете.
— Выведают непременно. Сам знаешь.
— Это верно. — Таха помолчал, дожидаясь, пока студенты впереди кончат скандировать лозунги. — Мы узнали, что те ящики с оружием выгрузят в турецком порту седьмого июня и что ильхан будет встречать грузовики десятого числа в долине Котура, но не там, где я думал, а у летних пастбищ. Так что Затко нужно туда прибыть к девятому июня.
— Но насколько достоверны ваши сведения? — спросил Мак-Грегор. — Я не хочу везти кази сомнительную информацию. Ты тщательно проверь.
— Наши турецкие друзья подтверждают.
— А может быть, намеренно дают ложные сведения?
— Нет. Они нам не лгут.
— Хорошо, верю тебе. Но как удастся Затко добраться до Котура? Это ведь почти на самой турецкой границе, и ему придется пройти вдоль целой цепи пограничных постов.