— Золото или жизнь! — раскатились над ними курдские слова.
Они вскочили.
— Ага, испугались! — раздался радостный гогот. «Знакомое что-то», — мелькнуло у Мак-Грегора.
— Выходи, Ахмед! — крикнул Таха.
В развалинах вверху показался курд — в домотканой куртке и пузырящихся дерюжных шароварах — и навел на них винтовку. Мак-Грегор узнал Ахмеда Бесшабашного, так поразившего тогда Кэти своим безудержным курдским озорством.
— Спускайся сюда, — приказал Таха. — Живей!
— Напугал вас, напугал, — весело твердил Ахмед. Подняв винтовку над собой, он чуть не кувырком сбежал со скального откоса.
— А где твоя ханум? — спросил он Мак-Грегора, водя мальчишескими шалыми глазами. — Мешок где, полный золота? — И, заржав, протянул руку к лепешкам.
— И ханум далеко, и мешок, — ответил Мак-Грегор, обрадованный новой встречей с Бесшабашным. — Как поживаешь, Ахмед? Как поживаешь, старый приятель?
— А я там прошлогодний мед ищу, — сообщил Ахмед, жадно кусая лепешку. (Дикие горные пчелы иногда гнездятся в каменных развалинах, и покинутые соты затем долго сохраняет в невредимости высокогорный холод.) — Мед выковыриваю!
— Про мед после, — сказал Таха. — Ты скажи-ка нам, где Затко. И кази где и остальные?
— Твой отец на той стороне, за Мелади, — ответил Ахмед. — В гостях у гератского рода. Мы все там сейчас.
— Здоров ли он? — спросил Мак-Грегор.
— Да все багровеет от злости, что ноги опухли. Вот такие стали. — Ахмед широко обвел рукой вокруг своих рваных башмаков.
— А давно ты его видел?
— Четыре полночи тому.
— А кази с ним? — спросил Мак-Грегор.
— Да. Кази Мохамед сильно хворает. Потому мы и укрылись у гератцев — ильхан по всем горам тут понатыкал стрелков с новыми американскими винтовками. Ух, и винтовочки же!..
— И Затко это терпит? — спросил Таха.
— Не терпи попробуй, когда всюду в небе вертолеты, как мясные мухи. Я от них весь день прячусь, Затко жду, а Затко нет. Что-то с ним, верно, случилось.
— Он когда здесь обещал быть? — спросил Таха.
— Вчера. Сегодня. Может, они у себя там в карты режутся. — Ахмед фыркнул по-ребячьи и снова нахмурился. — Там вчера пальба была, вертолеты, а я тут сижу. Дурак я, верно?
Мак-Грегор не ответил.
— Идем, — сказал он Тахе вставая.
Таха уже увязывал свои узелки. Он дал Ахмеду лепешек, творога.
— Жди тут, пока не вернемся, — сказал Таха. — А стрелять по тебе будут, прячься. Конь твой где?
— Голодный вверху там привязан, старое дерьмо нюхает. Я его только ночью пускаю, шумно слишком пасется — зубы стерты все...
Не дослушав нареканий Ахмеда на беззубого коня, они стали поспешно спускаться с кряжа, не обращая теперь внимания на то, преследуют их или нет. Час спустя между двух узких долин стала видна ближняя гератская деревня, и Мак-Грегор повернул было к ней.
— Не туда, — сказал Таха. — Выше берите, к старому летнему поселку, там обязательно их найдем. Там им безопасней.
Без передышек, молча шли они четыре часа по горным тропам и, когда солнце уже закатывалось за вершины гор, вышли к поселку, своей убогостью и запустелостью напоминавшему скорее первобытное стойбище, раскопанное археологами.
— Не видно наших, — сказал Таха.
— Тут никого не видно, — сказал Мак-Грегор.
Ни души в селении. Повсюду следы стрельбы: в канавах стреляные гильзы, глина и камень стек исковыряны пулями. Посреди дороги — убитая лошадь и стоит брошенный джип темно-синего цвета.
— Это машина Затко, — сказал Таха. — Глядите, на ней кровь...
Они бросились бегом по глиняной улочке, заглядывая во все дома, и на пороге каменной хибарки наткнулись на два скрюченных трупа.
— Хамза и Рашид, — проговорил Таха. — Они всегда вместе с отцом были.
Оба убиты наповал. Нищая мебель в хибарке разломана, утварь и одеяла раскиданы.
— Как это враг был подпущен? Как могло такое случиться?
— Вертолеты, — сказал Мак-Грегор. — Я видел, на пустыре земля взрыта и разметена винтами. Затко, должно быть, скрылся в горах.
Они стали подыматься по тропке, ведущей за селение; взойдя почти на самый гребень, услышали, что из хижины наверху, из пастушьего зимовья, кто-то зовет их по имени.
— Это иракский Али, — сказал Мак-Грегор, и они побежали туда.
— Осторожней! — слабо кричал им Али. Добежали, тяжело дыша.
— Куда пропали все? — спросил Таха.
Али устало махнул на горы.
— Крестьяне там, от вертолетов прячутся. Вернутся ночью.
— А Затко с кази? — спросил Мак-Грегор.
Вид у Али был еще более недужный, чем всегда. Молча указав на хижину, из которой вышел, он проговорил: