Переговоры на следующее утро пошли туго.
Еще до их начала Коринаам чувствовал себя не в своей тарелке, — Сегодня у меня нехорошее предчувствие, — предупредил метаморф Харпириаса, когда они вошли в королевские покои. — Он будет в отвратительном настроении. Не провоцируйте его ничем. Предлагаю вам лишь выразить ему свое глубокое сожаление по поводу недавней возмутительной гибели священного хайбарака и сразу же предложить отложить переговоры.
— Время поджимает, Коринаам. Мне необходимо выяснить у него насчет этого чудовищного обычая заставлять пленников спать с женщинами племени.
— Спросите об этом как-нибудь в другой раз, принц. Я прошу вас.
Пожалуйста.
— Мне лучше знать когда, — возразил Харпириас.
Однако ему не представилась возможность выбирать повестку дня на переговорах. Казалось, король глубоко потрясен. Мрачный, углубленный в себя, раздражительный, он едва ответил на их приветствие недовольным ворчанием и небрежным взмахом левой руки.
Харпириас велел метаморфу начать переговоры заявлением, что посол желает обсудить некоторые вопросы, касающиеся благополучия заложников.
Харпириас полагал, что он идет на рассчитанный риск. Коринааму явно не хотелось это говорить, но, насколько мог судить Харпириас, он сделал так, как ему приказали.
Тойкелла, сгорбившийся на троне, ничего не ответил, только заворчал и пожал плечами.
— Скажи ему, что это связано с женщинами, которых к ним присылают, — продолжал Харпириас. — Скажи, я крайне обеспокоен тем, что происходит. И что я резко возражаю против этого.
— Принц, я вас умоляю…
— Скажи ему. Точно так, как я тебе говорю.
Коринаам устало кивнул в ответ. Снова повернулся к королю и коротко сказал ему что-то.
На этот раз ответ последовал немедленно.
Тойкелла впал в ярость, его лицо вспыхнуло как огонь. Он застучал кулаками по трону и нечленораздельно зарычал. Затем опомнился и уже более спокойно заговорил с метаморфом, но мрачным, повелительным тоном, не оставлявшим сомнений в том, что он разгневан. И по мере того как он говорил, его тон постепенно становился все более раздраженным.
— Видите, принц? — самодовольно спросил Коринаам.
— Что он говорит?
— В общем, что не намерен обсуждать с вами этот вопрос. Что этот предмет не подлежит обсуждению, и в любом случае он не считает вас достаточно компетентным, чтобы это обсуждать. Между прочим, он применяет презрительную форму местоимения «вы».
— Презрительную форму?
— Они используют ее, когда хотят подвергнуть сомнению мужскую силу врага.
Харпириас почувствовал, что начинает терять терпение.
— Ах, так он все еще цепляется за свою идею?
Ну, можешь сказать ему от моего имени…
— Погодите, — перебил Коринаам. Король продолжал свою речь. — Он говорит… мы должны немедленно удалиться с его глаз, говорит он.
Сегодня никаких переговоров. Встреча окончена.
— Потому что он так расстроился из-за хайбараков?
— Не только поэтому. Все гораздо сложнее.
Начать с того, что он и так уже был крайне раздражен, а вы, боюсь, еще больше его разозлили. Как я вас и предупреждал Он взвинтил себя и впал в подлинную ярость. Нам надо уйти, и немедленно.
— Ты это серьезно? И мы потратим впустую еще один день? Этак зима наступит прежде, чем мы хотя бы подойдем к…
— У нас нет выбора. Если бы вы могли понять то, что он говорил, вы бы согласились. Пойдем, пойдем… еще минута — и он начнет швырять в нас костями из своего трона. — Коринаам нервно дергал Харпириаса за рукав кожаной куртки. — Пошли, принц!
— Ладно. Что это его так взбесило? — уже за пределами дворца спросил Харпириас.
— Это из-за вашего обета целомудрия, принц.
Вот что в действительности его беспокоит, а не заложники или что-то еще. Когда вы заговорили о женщинах, которых присылают заложникам, то напомнили ему о другом — о вашем отказе от его дочери.
— Мое целомудрие его не касается.
— Напротив, очень даже касается, принц!
Как вы вчера слышали от этих людей в ледяной пещере, он надеется, что вы сможете зачать для него наследника королевской крови. Он разъярен, потому что вы отослали прочь его дочь, и переговоры не стронутся с мертвой точки до тех пор, пока вы не заключите ее в свои объятия и не оставите в ее лоне семя сына короналя.
— Сын короналя! — воскликнул Харпириас. — Так вот что ему от меня надо?!
Ему показалось, что в непроницаемых глазах метаморфа возникло что-то вроде насмешливого удовольствия. Он ничего не ответил.
— Ради всего святого, Коринаам, видишь, что ты наделал! Я тебе повторял без конца: мне не нравится, что он думает, будто я и есть лорд Амбинол. Я тебе приказывал по крайней мере три раза в разных ситуациях сообщить ему правду.
Но ты все время отказывался и отказывался, а теперь — видишь что получилось? Он желает иметь внуком ребенка короналя, а как я могу ему в этом помочь? Я же не корональ, Коринаам! Нет, нет и нет!
— В ваших жилах течет королевская кровь, принц.
— Тысячелетней давности.
— Тем не менее. Ваш предок был великим королем. Даже если вы сами и не корональ, мы можем объяснить, что вы — из королевского рода.
Подарите ему ребенка, и Тойкелла будет удовлетворен.
— Ребенка? — задохнулся от возмущения Харпириас. — Что ты такое говоришь?
— Разве это такое уж непосильное дело? Эта девушка показалась мне довольно хорошенькой.
Харпириас сделал глубокий вдох.
— Будто ты можешь об этом судить. Но как эта девушка выглядит, совершенно не важно.
Я просто не собираюсь… Нет, — мрачно произнес он, — сейчас мы вернемся обратно, и ты сообщишь ему правду о том, кто я такой, вот и все.
— Он убьет нас, принц. — Теперь в тоне метаморфа уже не было насмешки.
— Ты и правда так думаешь?
— Он считает вас короналем. Слишком поздно разубеждать его в этом.
Слишком уже он гордится тем, что правитель Маджипура приехал к нему на поклон. Если мы с таким опозданием сообщим, что позволили ему до сих пор заблуждаться насчет того, кто вы такой на самом деле, он нас обоих прикончит на месте.
Поверьте мне, принц.
— Но это же приведет к войне! Правительство его высочества пришлет сюда армию и посадит его в тюрьму до конца жизни.
— Он и понятия не имеет о мощи правительства его высочества, — ответил Коринаам. — Как вы знаете, он считает его высочество вождем племени, у которого не больше сил и власти, чем у него самого, и что никто не сможет напасть на его земли на такой высоте. Конечно, он в конце концов убедится в том, что ошибался.
Но мы-то с вами уже будем мертвы.
Безнадежно. Безнадежно! Харпириас понял, что совершенно загнан в угол упорным отказом Коринаама сказать правду и ложными выводами невежественного короля.
Он удалился в свою комнату в доме для гостей, чтобы поразмыслить над создавшимся положением.
Совершенным безумием было позволить Коринааму так долго поддерживать это идиотское заблуждение. А теперь все так запуталось! Быть вынужденным продолжать это бессмысленное надувательство, под страхом смерти притворяться, что он действительно царственный властитель Замковой горы, и вдобавок ко всему отбиваться от предложения обеспечить короля наследником, в чьих жилах будет течь кровь королей Маджипура, породниться с вождем отиноров…
Но это же тяжкое государственное преступление — выдавать себя за короналя. Не важно, какие объяснения он сможет потом привести в оправдание своего обмана, Харпириас понимал, что немыслимо даже пытаться поступать так. И все же… и все же…
Лорд Харпириас, корональ Маджипура!
Он мог притвориться, если для этого существовали веские причины, ведь так? Ради успеха миссии. Вести себя так, словно он король. Бродить по этому ледяному царству, будто он и в самом деле хозяин Замковой горы, будто именно он сидит на престоле, на овеянном славой троне Конфалюма, того, кто носил корону в виде расходящихся звездных лучей. Откуда Тойкелла может узнать, что это не так?