— Она еще не пришла… — хрипло отвечает Подросток, — наверно, задержалась на работе. Алло, подождите, — судорожно сжимая трубку, бормочет он, — подождите, пожалуйста. Это говорит ее сын… Петер Амбруш.
Молчание. Глухое, неимоверно долгое.
— Сын, — презрительно выплюнули на другом конце провода. — Мне нужна вдова Кароя Амбруша.
Подросток вдруг узнает собеседницу. Или ему только кажется?
— Это вы, тетя Макаи? Это вы?
— Мне нужна ваша мать. Я еще позвоню.
Подросток потерянно сжимает в руке трубку, разглядывает ее, отставив от себя.
— Алло. Коммутатор… Слушаю вас, — пугает его раздраженный голос телефонистки.
Он в отчаянии роняет трубку, как выпускают из рук тяжелую штангу не справившиеся с весом атлеты, и, пошатываясь, выходит на кухню. Страшно хочется есть. Обед на плите, в кастрюльке, но стоит ему взглянуть на красный от паприки жир, застывший на ребрышках рагу и картофеля, как к горлу подкатывает тошнота. Подросток открывает кран и, как следует спустив воду, с жадностью осушает четыре стакана подряд.
Мать приходит домой веселая, возбужденная, какой он не видел ее уже несколько месяцев. Ее каблучки стучат по ступенькам лестницы легко и игриво, как молоточки по клавишам ксилофона. Она приветствует сына, ероша быстрыми пальцами его отросшие почти до плеч волосы.
— Не возражаешь, если завтра вечером у нас будет гость? — спрашивает Мать будто бы между прочим, хотя видно, как, полуобернувшись к шкафу, она замирает от волнения.
— Дядя Дюрка? — восклицает Подросток.
Мать сдержанно и задумчиво улыбается.
— Ты рад? — как бы удивляется она.
— Ну конечно!
Мать кивает и принимается хлопотать по кухне, а он незаметно скрывается за дверью.
Стоя у стола, Подросток пристально глядит на упрямо тикающие часы, секундная стрелка которых без устали обходит свои владения. Рука его снова тянется к телефону, и он — с часу дня до половины седьмого уже в одиннадцатый раз — называет номер Эстер.
В комнату заглядывает Мать, явно настроенная поговорить.
— Ну и вид у тебя, — еле сдерживая смех, замечает она. — Воплощенная скорбь, да и только!
Подросток молчит, упорно прижимая к уху трубку.
Мать нетерпеливо прогуливается по комнате, рассеянно смотрит на корешки книг.
— Не надоело тебе?! — не выдерживает она наконец.
Подросток сдается, но от стола не отходит. Он стоит спиной к Матери, тупо глядя в пустую ладонь.
— Да что с тобой происходит?
— Ничего.
— Ведь вы обычно созваниваетесь в семь, — говорит она. — В семь, не так ли?
— Ну да.
— А сегодня что, срочное дело?
Подросток пожимает плечами, молчит.
— Хорошо, — обиженно говорит Мать. — Можешь считать, что я тебя ни о чем не спрашивала. Можешь считать, что я тебе враг, что меня просто не существует…
— Да пойми ты, — все так же, не оборачиваясь, выкрикивает Подросток, — она весь день не снимает трубку!
Мать обескуражена: ее поражают не слова сына — в них она не находит ничего особенного, а его нелепая драматическая поза. Она задумчиво ходит по комнате, пытаясь найти объяснение странному поведению сына.
Телефон совершенно неожиданно заливается резким пронзительным звоном.
— Вот видишь, — вздыхает она с облегчением и берется за ручку двери, — а ты говорил.
Подросток нерешительно снимает трубку.
— Алло?
— Вдову Кароя Амбруша, — доносится до него раздраженный голос.
Он молча кладет трубку на стол и испуганно смотрит на Мать:
— Это тебя.
Та нехотя подходит к телефону.
— Слушаю, — говорит она вяло. — Да, я. — Следует пауза. — Минуточку, — кричит Мать взволнованно и зажимает трубку ладонью. — Петер, можно тебя попросить…
Подросток смотрит на нее, недоумевая.
— Выйди, пожалуйста. Очень тебя прошу.
— Извини, я не сразу сообразил. Извини.
Он выходит на кухню и, не зная, чем себя занять, открывает и закрывает водопроводный кран.
Сквозь шум воды пробивается голос Матери: она то вскрикивает, надрывно и истерически, то неожиданно умолкает.
Он застает ее на диване. Уткнувшись в ворсистый подлокотник, Мать захлебывается в рыданиях. Заметив Подростка, она резко и агрессивно вскакивает. Лицо искажено болью — отчаянием? злостью? — во всяком случае, чувством жгучим, невыносимым.
— Что ты наделал?! Что! Как ты только посмел! Чтоб тебе пусто было… Чтоб тебе… — задыхается она.
Подросток ничего не понимает.
— Что ты смотришь как истукан? Думал, никто не узнает? Ославили на весь город! Какой позор!.. В фойе кинотеатра, при людях… Да, именно, твои друзья! Наглым тоном… О том, что ты сделал с ней… С Эстер, конечно! Зачем было хвастаться! Врать! Что ты за идиот?! — Таким тоном она еще никогда с ним не говорила. Никогда. — А матери… что ей было делать? Повела сегодня к врачу. Можешь собой гордиться!.. Бедную девочку… к гинекологу! Из-за тебя, твоего идиотского, лживого, пошлого хвастовства. Видеть тебя больше не хотят. Они тебя больше не знают… не знают, ты слышишь…