Все получилось так, как мы и предполагали. Вечером пришел связной и устроил в этой квартире двоих — Педро Арауса Паласиоса (Федерико) и еще одного парня, имени которого я сейчас точно не припомню.
Наконец «гондола» прибыла. Позже нам удалось найти еще одну квартиру. Для этого мне пришлось зайти к Хоакину Солису Пиуре, который в настоящее время является заместителем министра здравоохранения. Он приехал из Европы, из Швейцарии, от одного парня, который был президентом КУУН во время кровавой расправы 23 июля. Ну так вот, зашел я к нему. Меня он лично не знал, но ему обо мне уже сообщили. Когда я изложил свою просьбу, он быстро согласился, и, таким образом, у нас появилась вторая явочная квартира.
Дом в квартале Субтиава находился на одной из пыльных улиц, где жили главным образом индейцы: дом стоял на отшибе, а почти в тридцати метрах от него был еще один дом, хозяина которого мы вскоре тоже привлекли к работе. Я объяснил хозяину, что мы хотели бы организовать учебу малограмотных, попросил его поговорить с братом и подыскать людей, желающих учиться. Его дом и патио были очень маленькими и неудобными, поэтому заниматься нам было трудно. Мы расставляли в патио пять, шесть или семь стульев, которые приносил хозяин. Пропагандистская работа велась нами со всеми предосторожностями, и в будущем эта практика нам очень пригодилась. Сначала собирались пять-шесть парней. Занятия проходили раза три в неделю. Мы начали изучать «Манифест Коммунистической партии». Среди слушателей были сельскохозяйственные рабочие, шофер такси, каменотесы, рыбаки и даже владельцы небольших ранчо.
Собравшиеся внимательно разглядывали меня, а когда я начинал говорить, они буквально впивались в меня глазами. Я видел, что они слушают с огромным интересом, понимают меня. По их глазам я мог точно определить, как менялись их представления о мире, их взгляды на жизнь. После занятий они расходились по домам крайне возбужденные. Так наши ряды пополнялись новыми борцами. Я не прекращал занятий, и мы условились, что, как только они сами займутся нелегальной работой, я перестану появляться в этих местах. Во-первых, потому что там находилась наша явочная квартира, которую, несмотря на то что Федерико там уже не было, мы продолжали занимать; во-вторых, как место для ведения пропагандистской работы мы уже не могли использовать ее, потому что проходящие мимо дома люди заглядывали в открытые двери и видели, как при свете лампочки сидят пять-шесть человек, а я беседую с ними, держа в руках брошюру. И вот тогда представители Сандинистского фронта национального освобождения поручили Монтенегро Баэсе вести пропагандистскую работу в этом квартале.
Деятельность наша в Субтиаве с каждым днем становилась все активней. Мы начали рассказывать жителям Субтиавы о Сандино. Жители квартала много слышали о выдающемся индейском вожде — касике по имени Адиак. Мы представляли им Сандино как последователя Адиака, а сами исподволь знакомили слушателей с «Манифестом Коммунистической партии». Рассказывали им о Сандино, о проблемах классовой борьбы, о рабочем классе как авангарде в этой борьбе, о Сандинистском фронте национального освобождения.
Так мало-помалу зарождалось революционное движение в Субтиаве. Потом мы начали вовлекать в свою работу жителей и других кварталов Леона и делали это через родственников некоторых жителей Субтиавы, которые переехали отсюда в другие кварталы. Мы поручали им привлечь к работе в нашей организации родственников из других кварталов. Активная работа проводилась нами не только среди учащихся средних школ. Значительно выросла наша роль в университете, и вскоре сами революционно настроенные студенты начали вести активную работу в кварталах города под руководством Сандинистского фронта. Когда удалось наладить работу в кварталах, руководство СФНО сказало нам: «Ну а теперь пусть этим занимается РСФ. А Сандинистский фронт займется созданием сети подпольных организаций». Жители кварталов постепенно активизировались, а число студентов, направляемых в городские кварталы для работы с населением, заметно сократилось. В народной массе появились свои лидеры, их роль возрастала. Мы, руководители, поддерживали друг с другом постоянную связь; революционное движение в кварталах набирало силу. Жителей этих кварталов, принятых в наши ряды, мы посылали на работу в профсоюзы Леона. Все эти профсоюзы входят теперь в Конфедерацию профсоюзного единства…
6
Одно обстоятельство всегда вызывало у меня чувство истинного удовлетворения. В душе я постоянно повторял то, что вслух высказывал в 1974 году: я готов был поклясться в том, что если гвардейцы убьют меня, изрешетив пулями все лицо, то я лишь перестану улыбаться после смерти. Я отчетливо понимал, что в то время причинил уже столько вреда гвардейцам, что смерть моя была бы для них слишком малой платой за тот ущерб, который я нанес им.