Я провожу рукой по затылку, чтобы снять возрастающее напряжение. По ее словам, это новый тур, но я сразу понял, что это ложь. Этот тур стоит в расписании в течение многих лет. Возможно, это новый тур для нее?
Как, черт возьми, ее наняли в двадцать один год?
Я вновь перечитываю письмо Риса.
Здесь сказано, что она образцовый сотрудник. Со стабильно хорошими отзывами от туристов. Есть даже специальные запросы о повторных заказах ее в качестве экскурсовода.
Какая-то ерунда. С нарастающим беспокойством я читаю дальше. Она начала работать как стажер, отмечает Рис. Должности, которой не существовало, но Дейзи отправила презентацию руководителю отдела и убедила его взять ее на неоплачиваемую стажировку. Она провела лето, обучаясь у наших лучших экскурсоводов. Руководитель отдела был так ею впечатлен, что по окончании университета у нее было предложение о работе.
Это объясняет срок работы. Но все остальное… Кто прикладывает столько усилий, чтобы получить работу, к которой не питает страсть? Это не сходится с той Дейзи, с которой я провел неделю.
Внезапно мне бросается в глаза еще одна странная информация.
Штат Аризона.
Она окончила университет штата Аризона. С дипломом в сфере гостиничного бизнеса. А не городского проектирования. Я не настолько закостеневший британец, чтобы не знать, что в Аризоне нет снега. Это чертова пустыня.
Она ведь рассказывала, как вышла на занятия пораньше из-за мороза, поскользнулась и порвала штаны.
С отвращением закрываю письмо и убираю телефон в карман.
Дейзи смеется над словами миссис Делайн. За ее спиной ветер подхватывает одну из струек воды в фонтане, и та разлетается на множество крошечных кристаллов.
Она прекрасна. Красивая, лживая обманщица.
Или сумасшедшая.
Кто так врет? С какой целью? Это все было для нее шуткой? И я тоже? Или она решила продолжить ту ложь, которую начала в баре отеля? Или же она всегда так развлекается?
Кто, черт возьми, эта девушка? Она не могла учиться в университете штата, где всегда жарко, и при этом упоминать о морозе. Не могла специализироваться и на городском проектировании, и на гостиничном бизнесе. И не может работать экскурсоводом и дизайнером одновременно.
Я знал, что она о чем-то врет, но решил не обращать на это внимания. Думал, это мелочь или какая-то глупость, типа ареста за пьянство в общественном месте во время учебы в университете.
Маленькая ложь, а не полное искажение действительности.
Дейзи замечает, что я смотрю на нее, и подмигивает мне. Подмигивает, мать ее. Я киваю в ответ, чувствуя, как у меня сводит челюсть от напряжения.
Мне нужно время, чтобы подумать, а потом я поговорю с ней.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
— Где будем обедать? — мы с бабушкой неторопливо возвращаемся в отель. Я предложил взять такси, но она настояла на прогулке.
На улице хорошая погода, а бабушка, кажется, не чувствует себя сильно уставшей. Пешком так пешком. До отеля около мили, и по ее просьбе мы идем через парк, мимо которого проходили во время экскурсии.
— Мне все равно, Дженнингс.
Это не совсем правда. Бабушка довольно привередливая, но я киваю и начинаю присматривать подходящий ресторан.
— Подожди, я знаю, чего мне хочется, — она останавливается и оглядывается, пытаясь понять, в каком направлении мы идем.
— Конечно, — я вытаскиваю телефон, чтобы воспользоваться навигатором. — И что это?
— Мне хотелось бы попробовать чизстейк.
— Чизстейк? — я явно что-то неправильно понял. Бабушка не любительница чизстейков.
— Да. Мне хотелось бы попробовать нормальный чизстейк на Ридинг-Терминал.
Я ухмыляюсь и тут же думаю о том, как понравилось бы словосочетание «нормальный чизстейк» Дейзи. Но потом вспоминаю, что, когда дело касается этой девушки, мне стоит «делать ноги», а не размышлять о вещах, которые могут вызвать на ее лице улыбку.
— Хорошо, будет тебе нормальный чизстейк. Ридинг-Терминал — это что-то вроде рынка? — интересуюсь я, открывая приложение с картой на телефоне. — Ты уже была там раньше?
— Да, ты еще тогда даже не родился.
— Давненько это было. Пришло время сделать это еще раз.
Мы сворачиваем на Арк-стрит. Бабушка рассказывает мне о своей поездке в Штаты с дедушкой несколько десятков лет назад. Раньше они частенько путешествовали, и она скучает по этому. И по дедушке. Уверен в этом. Когда он умер, мы с кузенами начали по очереди ездить с ней в туры раз в год. Это мой второй тур с ней.
— Расскажи, как вы познакомились с дедушкой. Не думаю, что слышал эту историю.
— Не слышал? — мы останавливаемся на пересечении Восьмой авеню и Арк-стрит и ждем, когда сменится сигнал светофора. Бабушка поворачивается и оценивающе смотрит на меня. — Думаю, ты уже достаточно взрослый, чтобы узнать ее, — наконец произносит она.
— Почему? Неужели ваш период ухаживания был связан со скандалом?
— Период ухаживания? А его и не было. Я знала, что родители воспротивятся нашему общению, поэтому мы сбежали, пока они не успели что-нибудь предпринять.
— Почему я не в курсе этой истории?
— Даже твой отец не знает ее.
— Начинай, не мучай меня.
Мы продолжаем идти, и бабушка рассказывает мне о том, как познакомилась с дедушкой. Она была домашней восемнадцатилетней девушкой, а он — привлекательным бродягой двадцати с небольшим. Бабушка безумно влюбилась в него и, зная, что родители не одобрят дедушку, уговорила его сбежать и тайно пожениться.
— Ты уговорила его?
— В молодости я была довольно убедительна.
Я ухмыляюсь, с нетерпением ожидая продолжения.
Когда они вернулись, ее мама была потрясена тем, что пропустила свадьбу единственной дочери, поэтому отец настоял на том, чтобы они притворились помолвленными, а не женатыми. За это он пообещал своему новоявленному зятю должность в только что основанной туристической компании. В общем, дал бы им хороший старт, если бы они согласились играть по его правилам.
— Вы согласились?
— Да, — со вздохом отвечает бабушка. — Это было разумно.
— Ну и правильно. Все ведь закончилось хорошо.
— В конечно счете, да. Но они заставили меня жить дома в течение четырех месяцев, чтобы устроить свадьбу. Твоего дедушку все это время в доме не привечали. Я была обладательницей молодого и привлекательного мужа, а мы вынуждены были встречаться тайком.
Я кашляю в кулак и открываю дверь в Ридинг-Терминал. Это что-то вроде крытого рынка с кучей палаток. Еда, цветы, кофе, конфеты — то немногое, что я могу разглядеть со входа.
— Ты точно хочешь пообедать здесь? — на всякий случай уточняю я. Кто знает, может это место сильно изменилось за сорок лет.
Судя по сияющему виду, ничто не заставит бабушку повернуть назад. Мы с большим трудом находим свободный деревянный столик. Пока бабушка держит нам места, я покупаю два филадельфийских чизстейка и хватаю солидную стопку салфеток. А потом мы едим руками, и бабушка выглядит такой счастливой, что мне становится наплевать на отсутствие столовых приборов. И тарелок.
Закончив есть, мы бродим по рынку. Бабушка пару раз останавливается, чтобы купить безделушки, а я снова и снова прокручиваю в голове информацию, полученную от Риса, и сравниваю ее с тем, что знаю — или думал, что знаю, — о Дейзи.
Бессмыслица какая-то.
Такое ощущение, будто это два разных человека.
Может, она душевнобольная? И перестала принимать таблетки? Я задумчиво потираю большим пальцем нижнюю губу. Но Дейзи не похожа на сумасшедшую. Не больше, чем все нормальные люди.
На выходе с рынка, проверяю время на телефоне. Интересно, я успею поговорить с Дейзи до группового ужина? У меня к ней столько вопросов. Но с чего я взял, что получу на них правдивые ответы?