— Иди жуй свое жесткое, как подошва, жаркое, — напутствовала я, услышав, как ее зовет мать.
— А ты съешь яд и умри, — не осталась в долгу Индия.
— Не говори так, когда я в родительском доме. Это может произойти. У нас на обед сегодня какое-то экзотическое вьетнамское или тайское блюдо. Бог знает, что это такое. И останусь ли я после него в живых.
Индия засмеялась и повесила трубку, а я вернулась к тому, что имела. К попытке провести день у родителей. Но не только. Больше всего я старалась набраться смелости, чтобы вернуться в свою квартиру. Я должна была вернуться, иначе никогда не буду заниматься сексом с Тони (и ни с кем другим). Поэтому в семь часов я убедила родителей и себя саму в том, что нахожусь в полном порядке и могу управлять машиной, и поехала домой. Я завернула за угол дома и постояла там, притворяясь, что меня заинтересовали пальмы в кадках. Наконец появилась миссис Хиггинс — высокая, элегантная женщина, которая жила наверху. Я немедленно завязала разговор, и мы вместе пошли к лифту. Теперь все, что мне оставалось сделать, это пройти коридор.
Зайдя в квартиру, я окинула ее быстрым взглядом и впервые обрадовалась ее размеру — в ней было очень мало потайных мест, где можно было бы спрятаться любому человеку выше четырех футов роста. Стоял теплый вечер, и Джой был рад меня видеть. Мне казалось, что я не усну, думая о насильнике, но я уснула сразу же, как только легла в постель.
Следующее утро было понедельником. Я была в восторге, что меня не убили, но все-таки очень нервничала из-за того, что оставалась одна в квартире. Я приняла душ, оделась и позавтракала в рекордно короткое время. В этот день снова светило солнце, было голубое небо и чирикали птицы. Я не могла припомнить такого длительного периода солнечной погоды. Я полагала, что это как-то связано с глобальным потеплением, что считалось плохо. Но мне это нравилось. Жизнь была слишком запутанной. Плохое оказывалось хорошим, хорошее — плохим. Мужчины в капюшонах нападали на вас, а бывшие возлюбленные повсюду попадались вам на глаза. Я не могла в этом разобраться.
Я припарковала свою розовую «хонду» на стоянке возле офиса и наложила макияж, которым пренебрегла, торопясь покинуть квартиру. Потом осмотрела себя в зеркало: за исключением небольшого страха, застывшего в моих глазах, я выглядела нормально. Я сделала глубокий вдох. Все прекрасно. Чудесный день. Никаких тебе разбойников в капюшонах. Еще один глубокий вдох. Я открыла дверцу и вышла на уже раскаленное шоссе. О'кей, я была готова к работе. Высококвалифицированная, опытная машина по продажам собственности с парой крупных сделок в ближайшей перспективе. Я не боюсь, не боюсь, не боюсь…
— А-а!.. — вскрикнула я, когда чья-то рука схватила меня за плечо. Не поворачивая головы, я размахнулась моей тяжелой кожаной сумкой, получив удовлетворение оттого, что удар сумки пришелся по моему обидчику. Нет, закричал мой внутренний голос. Ни за что! Я не сдамся. Всякие ублюдки не будут нападать на меня на автомобильных парковках по дороге на работу. Хватать меня всякий раз, когда я повернусь к ним спиной. С меня довольно, я не позволю им испортить мне жизнь. Я возьму уроки карате или куплю ружье, хотя ношение оружия, очевидно, незаконно. Но ведь нападать на людей на автостоянках тоже незаконно.
— Уф! — выдохнул кто-то. Только тогда я взглянула на нападавшего. Тим Глэдстоун?! Тим Глэдстоун напал на меня? Очаровательный, интеллигентный красавец Тим Глэдстоун напал на меня на нашей парковке? Или не напал? Тим Глэдстоун с красным лицом глотал воздух и держался обеими руками за живот.
— Ради Бога, что у вас в сумке? — спросил он, с трудом переведя дух.
Я попыталась улыбнуться, открыв сумку и заглянув внутрь.
— О, ничего особенного. Обычные вещи: косметичка, щетки для волос, кошелек и… О да! И банка кошачьих консервов. Я забыла о ней… Я знала, что купила их, но не могла найти. А они все время были в сумке.
Я замолчала и посмотрела на все еще красного мужчину, похожего на Кэри Гранта.
— Мне очень жаль, мистер Глэдстоун, вы в порядке? Я не хотела ударить вас… не знала, что это вы. Видите ли, я думала, что на меня напали, и прореагировала раньше, чем разглядела, кто это, и… — я замолчала, набирая в легкие воздух.
К этому времени Тим Глэдстоун уже пришел в себя. Он протянул было мне руку, но потом, очевидно, счел за лучшее снова приложить ее к животу.