— Ну все, хлопцы, по коням, и на парад! — решил Маслюк. — Товарищ капитан здесь, если что, звоните, вызывайте… А я уже все, участковый в отставке! — вскинул руки майор.
— Как это все? — удивился Гринчук. — А проставочка? А магарыч?
Родион усмехнулся, слушая разговор. Казачьего рода Маслюк или нет, но жмот он точно знатный. Он скорее удавится, чем обмоет свою отставку.
— А это самой собой!.. Но не сейчас!..
Фомин и Гайдуков обменялись номерами своих телефонов, и внештатные помощники участкового отправились на патрулирование. А Маслюк остался.
— А шашками надо заняться, — сказал он. — Кто-то же зарубил Берту.
— Список? — Фомин внимательно смотрел на майора.
Маслюк четверть века отслужил в должности участкового, не мог же он все это время одни только помидоры выращивать, наверняка знал, у кого в станице и окрестностях незаконно имеются шашки. С учтенным оружием просто, нужно всего лишь позвонить в лицензионно-разрешительный отдел. Но что-то подсказывало Фомину, что учет холодного оружия среди станичников не в почете.
— Ну, есть у меня несколько фамилий… — замялся Маслюк.
— Пройдусь, поспрашиваю.
— Говорят, в Берту еще и стреляли.
— Голову насквозь прострелили.
— Ты об этом узнал еще до того, как голову нашел.
Фомин кивнул, соображая, откуда эту информацию узнал Маслюк. Возможно, Майя поделилась ею с отцом, тот с Маслюком, все просто.
— Берта уже мертвая была, когда ей голову отрубили. Вот я и подумал, что в нее стреляли… А ты, Иван Федорович, давно Туманова знаешь? — спросил Родион так резко, что Маслюк даже вздрогнул от неожиданности.
— Давно я его знаю?… Так это, сына его старшего крестил. Егорку!
— Значит, кум? — в раздумье спросил Фомин.
— Значит, кум! — Маслюк улыбался, но смотрел на Родиона настороженно.
— Фермерское хозяйство у Туманова.
— Крупное хозяйство, тысяча га — это, скажу я тебе, не шутка! Люди на него пашут!
— А земля откуда, в наследство получил?
— Какое наследство? У нас, когда в наследство землю получали, колхоз всем отец родной был. Умер отец, землю растащили. Туманов, правда, чуть позже появился, в сельхозартели нашей землю взял. Сначала в аренду, потом выкупил. Потом стал расширяться. Дела у него хорошо пошли, городской, а видишь, как развернулся!
— Городской? — в раздумье спросил Фомин.
Говор у Туманова как у местного, и это и смягченное «гэ», и тягучие гласные в окончании слов, но чувствовалось, что это свойство приобретенное. Интуитивно чувствовалось.
— Да какой-то он там городской? Двадцать лет уже, считай, как здесь живет.
— А откуда взялся?
— Так с северов откуда-то… — Маслюк бросил взгляд на улицу, как будто его там что-то заинтересовало. На самом же деле он просто отвел глаза в сторону.
— Холодно там, а у нас тепло. В тепло захотелось.
— Не бывает северов в графе «место регистрации».
— Там в графе… этот… э-э, Подольск указан. Кажется, Московская область.
— Москва, по-твоему, севера?
— Ну, не юга же!
— На югах вы с Тумановым кумовья, — усмехнулся Фомин.
— Сейчас кумовья, а когда он приехал, мы ими не были… А ты что, допрашиваешь меня?
— Допрашиваю? — удивился Фомин. — Мы же вроде коллеги, разве мы не должны обмениваться информацией?
— Должны, — кивнул Маслюк, положив кулак себе на голову.
— Значит, Московская область?
— Подмосковье.
— Хлеб выращивать?
— Каторжная, скажу тебе, парень, работа. И почетная!
— Согласен, — не стал спорить Фомин.
Но при этом он подумал об отпечатках пальцев, которые должен был снять с Туманова. И снял бы, будь у него для этого возможность. А ведь занервничал Туманов, когда Родион предложил ему провести дактилоскопию. Это ведь паспорт можно подделать, а папиллярные узоры не сменишь.
— Хороший он человек, Алексей Данилович, — сказал Маслюк.
— Может, и хороший. Но грубый.
— Так и работа у него такая же грубая…
— На людей бросается… Кстати, Стенькин его как огня боится, а парень он, я так понимаю, не из трусливых.
— Так он же за Майкой бегал, а Туманов — ее отец, как он руку на него поднимет?
— Отпадает Майка, замуж ее выдают. Да и Стенькин Валентиной какой-то утешился.
— Валентиной!.. — фыркнул Маслюк. — Кто этой Валентиной только…