— Беклемешев — вы? Я — Гуртовой. Вы мне звонили. — Майор на память не жаловался. — Пойдемте. Лидия Тимофеевна, это ко мне.
Лидия Тимофеевна, строгая вахтерша неприступного вида, даже рта не успела открыть, а Гуртовой уже тащил Беклемешева вверх по крутой лестнице, приговаривая:
— Она меня любит, а я этим пользуюсь. Удивлены?
— Да нет, собственно, — слегка теряясь от плещущей из Федора Владиславовича энергии, ответил Беклемешев.
— На Маркса похож, да? Представляете, каково мне было с такой внешностью в доме для умалишенных? С ума сойти. Там, кстати, далеко не все умалишенные. Сейчас я вижу гораздо более сумасшедших людей. И все они, как это ни прискорбно, занимают весьма ответственные посты. — Они промчались мимо служебного буфета и оркестровой комнаты. — Тут тише. Спектакль идет.
— Хороший?
— Дрянной. Дрянь тоже бывает талантливой, но в нашем случае фамилия режиссера явно не Станиславский. Чтобы прийти к данному выводу, достаточно посмотреть его убогое варево в течение всего лишь пяти первых минут. Однако сие патриотическое вылизывание чиновничьих задниц собираются снимать, чему все несказанно рады. Дети наконец вздохнут с облегчением.
Прошли под сценой и оказались на следующей лестнице. Скатились вниз.
— Прошу! — Гуртовой гостеприимно распахнул дверь пожарного поста. Моя нора! Окна выходят на Большой театр, и по ночам я беседую с проститутками. Когда не сплю, разумеется. Милейшие женщины, доложу вам, и совершенно не дуры. Встречаются даже весьма начитанные. Недавно вот их компанию пополнила любительница Бодлера. Вам нравится Бодлер?
Беклемешев пожал плечами. Честно говоря, он Бодлера не читал. И в этом, несомненно, был ущербнее той проститутки, о которой говорил Гуртовой.
Пожарный пост оказался длинной и узкой, как кишка, комнатой со старым платяным шкафом, коротким диванчиком, пятью тумбочками и письменным столом. На столе лежала свежая газета, на которой, в свою очередь, покоился кусок ливерной колбасы и хлеб.
— Ужин, — сообщил Гуртовой. — Присоединитесь?
— Нет, спасибо. Я сыт, — ответил Беклемешев, присаживаясь. — Федор Владиславович, у меня к вам несколько серьезных вопросов.
— Слушаю вас, — Гуртовой достал из кармана «Приму», закурил, придвинул пачку Беклемешеву,— Угощайтесь.
— Спасибо, — сказал тот, но сигарету не взял. — Итак, Федор Владиславович, по нашим данным, вы занимались разработкой СВЧ-генераторов.
— О-о-о, — усмехнулся тот. — Это было очень давно. В другой жизни.
— Скажите, возможна ли переадресация волны посредством спутника?
— Разумеется, — активно кивнул Гуртовой, отчего богатая растительность на его голове пришла в движение. — Волны со сверхвысокой частотой колебания — точно такие же волны, как и любые другие. Вы же ретранслируете через спутники сигнал радиотелефона, например. Так почему же нельзя сделать то же самое и с СВЧ-волнами? Они ничем не хуже и не лучше любых других. С ними просто надо обращаться чуточку осторожнее. Но, я знаю, теперь с их помощью зажаривают кур. И слава богу. Пусть лучше жарят кур.
— Скажите, Федор Владиславович, — гнул свою линию Беклемешев. — Если вам необходимо послать СВЧ-сигнал из какого-либо места в строго определенную точку, каким образом это можно сделать?
— Юноша, вы задаете вопрос, уже ответив на него, — Гуртовой покачал головой, явно осуждая такую опрометчивость. — Посредством спутника. Правда, одна оговорка, спутник при этом выйдет из строя. Видите ли, если вы собираетесь нанести кому-то определенный ущерб, сигнал должен быть очень коротким, а значит, невероятно мощным. Системы блокировки спутниковых каналов приема и передачи, разработанные на случай перегрузок, скорее всего не выдержат подобной нагрузки, но сигнал пройти успеет. Хотя и потеряет около пятидесяти процентов мощности. Опять-таки, все зависит от того, какая цель перед вами стоит. Если вы не принимаете во внимание человеческие жертвы, то можете транслировать .сигнал и через обычный спутник. Волна пойдет по всем каналам, пострадает очень много невинных людей, но вы достигнете цели. Однако если вы хотите поразить одну точку, то спутник должен, во-первых, находиться на геостационарной орбите, а во-вторых, работать только на один приемник. Точнее, на тот приемник, который установлен в точке-цели. Таких спутников практически не осталось. Их, насколько мне известно, выводили на орбиту в конце шестидесятых — начале семидесятых годов с военными целями. Теперь все по-другому.