По резко возникшей какофонии звуков сержант догадался: штурм начался. Кокс матернулся азартно, задвинул автомат за спину и, подхватив «РПГ», принялся вставлять в ствол бронебойный заряд.
— Как мне весело! — зло орал он. — Как мне, твою мать, весело!
— Кокс! — крикнул сержант. — Кокс!!!
За ревом ветра его слова не долетали до товарища. Сержант поднялся на пару ступеней, дернул Кокса за ногу. Тот вздрогнул и чуть не упустил гранатомет.
— Блин, сейчас бы слетел! — проорал он. — Ну чего?
— Смотри здесь, а я пойду вниз! Помогу ребятам на смотровой.
— Давай! — Кокс снова повернулся к люку. — Ну, подходите, гады! Хоп, хоп, хоп, хоп.
Сержант успел спуститься ступеней на пять, когда над самой его головой что-то загрохотало. Мимо, задев его по плечу, пролетел гранатомет и ударился о стальное основание лестничной площадки. Сержант посмотрел вверх. Кокс висел, зацепившись ногой за ступеньку. Половина головы у него была снесена, словно кувалдой.
— Черт, Кокс, как же ты так подставился, брат! — Сержант снова полез вверх. Кровь капала ему на лицо, на комбинезон, на руки. Долез, подхватил тело, пристроил поудобнее, бормоча: — Что же ты, брат? Как же ты так, а? Вот и оставь вас, салаг, без присмотра.
Он поднял автомат, передернул затвор и приподнялся, высматривая цель.
Очкарик спокойно, как на стрельбище, вложил новый патрон в ствол, закрыл затвор, приник к прицелу. Мишень поражена. Задание выполнено. Можно было бы и уходить, но... Там, у люка, он заметил движение. На площадке еще один террорист, а это означало, что группа по-прежнему не может свободно высадиться на крышу. Их встретят огнем. Погибнут пусть и незнакомые ему, но все-гаки воюющие на его стороне парни. Очкарик этого допустить не мог. Он тоже был профессионалом. Смотрел сквозь паутинку перекрестья на террориста, а тот, выискивая цель, находящуюся в зоне поражения, приподнимался все больше и больше. Голова, шея, грудь! Выстрел!
Сержант успел почувствовать боль, но была она короткой, как росчерк молнии. Странное уютное тепло мгновенно разлилось по телу. Он увидел свет, необычайно яркий и приятный одновременно. А еще он увидел девушку. Ту самую, которую нес сегодня на руках. И вокруг ее невесомой фигуры горел жемчужно-матовый ореол. Сержант выпрямился во весь рост, навстречу ей и свету, покачнулся и повалился спиной.
Полет был короток. Удар о стальные ступени сломал ему шею. Но он уже был мертв и ничего не почувствовал.
Очкарик улыбнулся довольно и крикнул в микрофон:
— Отход!
Вертолет резко завалился набок и уплыл в сторону посадочной площадки.
Далеко внизу заревели двигатели бронетранспортеров. И от телецентра накатил мощный гул: подходило еще одно звено «Ми-28».
Звонко захлопали гранатометы, «выплевывая» дымовые гранаты.
Волк растерянно оглянулся. Он не мог здесь оставаться. Его помощь была нужна внизу, но... как быть с заложниками? Впрочем... Им ведь не сделали зла?
Их никто не трогал. Ну, может быть, эти двое придурков, но заложники — нормальные люди. Они должны отличать солдат от выродков. Хорошо еще женщин вывели. Не то такое бы сейчас началось — страшно подумать.
— Ложитесь, — скомандовал Волк. — На пол, лицом вниз. Головы закройте руками. Хорошо? И не двигайтесь. Пока вы лежите — вам ничто не угрожает. Они не станут стрелять в заложников.
Мужчины покорно начали ложиться. Двое переглянулись, подмигнули третьему. Тот едва заметно кивнул четвертому. Первый опустил руку за спину, сунул пальцы за воротник и нащупал приклеенный к спине пластырем метательный нож — отточенную тонкую пластину. Волк ничего не замечал. Мыслями он был в бою. Стрелял, защищал себя и своих друзей. Приоткрыв дверь, Волк посмотрел вниз, прислушался к реву винтов и крикам, доносившимся со смотровой площадки. В этот момент «Метатель» резко выпрямился. Блестящая стальная «рыбка» дважды перевернулась в воздухе и вонзилась Волку в шею, чуть выше ключицы. Кровь потекла из пореза за воротник. Террорист поднял руку, пытаясь зажать рану, нащупал плоскую холодную рукоять ножа и повернулся. В глазах его застыло изумление. И тотчас «чистильщики» потянули из-под воротников небольшие пистолеты с глушителями. Две пули вошли Волку в грудь. Однако он еще держался на ногах. Сделал шаг, второй. По губам его потекла черная, как гудрон, кровь. Еще один выстрел — и вместо правого глаза у террориста образовался бурый провал. Волк ничком рухнул на ковер. Остальные заложники несколько секунд молчали, не находя в себе сил вымолвить хотя бы слово. И вдруг загомонили все разом. Громко, оживленно. Кто-то засмеялся, кто-то, наоборот, опустился на пол.