– Это близко к самосуду, нечто вроде того, что вор у вора дубинку украл.
– Не утрируй, твоя аналогия неуместна, – он оборвал Анатолия. – Мы собрались не в бирюльки играть, бандиты показали на что способны или может кто-то из вас считает, что недостаточно жертв и надо подождать, когда кого-то из нас грохнут?
– Клин клином выбивают, – согласился Борецкий.
– Всю ответственность, как руководитель ОСГ я беру на себя, тем более, что приказы не обсуждаются, а выполняются, – продолжил Сергей. – В случае, если кто-то из вышестоящих начальников решит, что мы превысили свои полномочия, то за ваши спины прятаться не стану, приму удар на себя. Опыт против таких атак есть
– Сергей Васильевич, я с тобой солидарен.
Их разговор прервал голос Левашова, прозвучавший по селекторной связи:
– Сергей Васильевич, срочно зайди ко мне.
В кабинете прокурора уже находился Кулиш. Выражение его лица было бесстрастным и даже безразличным, но во взгляде изредка сквозила настороженность. Зотов в ожидании подвоха держался строго подчеркнуто.
Левашов поднялся из-за стола.
– Очень сочувствую вам, Сергей Васильевич. Крепись,– потряс он руку.– В нашей работе, к горькому сожалению, без жертв и неприятностей не обходится. Почему не поставили меня в известность я бы нашел слова для утешения?
– Не хотел вас отрывать от важный дел, – вздохнул следователь. – Напрасно, напрасно, я бы мобилизовал все силы, – с редким для него пафосом заверил Арсений Иванович. Но Сергей лишь усмехнулся, хорошо знал истинную цену его действиям в экстремальных ситуациях, ибо прокурор твердо придерживался принципа: «Раньше времени не высовываться, инициатива наказуема».
– Как вы себя чувствуете? Может, недельку-другую отдохнете? – продолжил он, изобразив трогательную заботу на сытом и уставшем лице. – О путевке в хороший санаторий в Ялте или Алуште позабочусь, а делом Кременя временно займется Кулиш.
– Арсений Иванович, спасибо за отеческую заботу, но я не нуждаюсь в отдыхе! – излишне резко, переведя взгляд на помпрокурора, догадавшись, что это его идея, произнес Зотов. – У меня и сотрудников опергруппы достаточно сил, чтоб довести дело до конца. А на отдых, если «горит» путевка, отправьте Зиновия Яковлевича, он наверняка, перетрудился на канцелярском поприще.
– По-вашему, я бездельничаю? – встрепенулся Кулиш, уловив откровенную иронию.
– Очень даже усердствуете, пора орден или медаль вручать, – парировал реплику Зотов и продолжил.– Гнусное насилие над моей дочерью – это цепь преступлений, которая тянется с момента злонамеренного убийства Кременя и других жертв. Он попал в перекрестье политических и коммерческих интересов. Где крупный капитал, там и криминал. Преступники все активнее внедряются во властные структуры и я не удивлюсь, что года через три-четыре, если мы не остановим, то кто-нибудь из заматеревших и обогатившихся на грабеже криминальных авторитетов будет претендовать на пост президента страны.
– Во, куда вас занесло с прогнозом! После таких прогнозов астролог Глоба и разная шушера в среде колдунов-шарлатанов вам и в подметки не годится. Лихо, Сергей Васильевич, лихо,– покачал головой и захлопал в пухлые ладоши Зиновий Яковлевич. – Такие потрясающие открытия, такие откровения, прямо диву даешься. У нас, что же сицилийская мафия?
– У нас своя, крымская мафия, которой сицилийская в подметки не годится, – уверенно ответил Зотов.– Раздел собственности между кланами без взрывов и крови, ликвидации соперников не обходится. Тут уж своя рубашке ближе к телу. Я знаю, кто заказал убийство Кременя и скоро назову.
– Может вам при такой обостренной мании преследования лучше заняться астрологией или хиромантией?– угрюмо посоветовал помпрокурора. – А настоящее следствие поручим профессионалам.
– Хотите сказать, что вам?
– Да, у меня почти тридцать лет стажа в сравнении с вашими пятнадцатью, – не без гордости заявил Кулиш. Следователь бросил взгляд на Зиновия Яковлевича и заметил, как тот беспокойно заерзал на стуле, втянул голову в плечи.
– Сергей Васильевич, я ценю ваш юношеский максимализм и желание извести всех негодяев под корень, но шашкой тоже надо размахивать с умом, чтобы в атаке своих не порубить. Важны железные доказательства, стойкие свидетели, которые впоследствии не откажутся от первоначальных показаний, как это часто бывает, – проявил явную солидарность с помощником прокурор.