Айша склонила голову набок.
— Почему твоя мама не положила этому конец?
Паско потер затылок.
— Моя прекрасная, потрясающе умная мать становилась дурой, когда дело касалось моего отца. Она любила его слепо и безоглядно. Он промыл ей мозги, ограбил или обманул, заставив поверить, что любовь — это полное доверие. Самой глупой ошибкой в ее жизни, как она теперь признает, было то, что она дала ему доверенность на свои доходы. Для кого-то вроде моего отца это было все равно, что дать подростку кредитную карту без ограничений и высадить его в торговом центре. Ему удавалось скрывать от нее наши денежные проблемы в течение долгого времени, но я слышал его разговоры и понимал: что-то не так. Но он запретил мне беспокоить маму, объяснив, что у нее стресс, она устала и он сам обо всем позаботится. — Но он этого не сделал.
— Нет, не сделал.
— Что он натворил, Пас?
— Это был первый раз, когда она проникла под его безупречную внешность и захотела узнать, чем закончились его начинания.
Айша молчала, боясь спугнуть возникшее между ними доверие.
— Его кредиторы наконец-то добрались до него, — заявил Паско механическим тоном. — Мой день рождения за неделю до Рождества, и они устроили мне вечеринку по этому случаю. Я пригласил всех, кого знал, девушек, парней, старых друзей, новых друзей. Мы жили в хорошем доме… не шикарном, но в нем был такой большой бассейн, мы решили устроить вечеринку около него. Родители наняли диджея, и это была лучшая вечеринка в моей жизни… до тех пор, пока не ворвались сборщики долгов и не начали грузить нашу мебель.
Айша прижала руку ко рту.
— Боже!
— Они забрали все, что не было прибито гвоздями, все, что имело хоть малейшую ценность. Мой магнитофон и наша игровая приставка, картины, драгоценности, которые моя мама унаследовала от своих мамы и бабушки.
— Почему они забрали ее собственность? — возмутилась Айша.
— Мои родители были женаты с условием общей собственности, так что все было честно, — объяснил Паско. — Мы остались с нашими домашними животными, двумя кошками и тремя собаками, и по чемодану одежды на каждого.
— И все это произошло во время вечеринки? — в ужасе спросила Айша.
— Да, я помню ссору между диджеем и агентами по сбору платежей, потому что они пытались забрать его оборудование. Некоторые девочки плакали, мальчики смеялись. Одна из наших собак укусила перевозчика.
Паско попытался улыбнуться, но улыбка вышла невеселой.
— В конце концов, все убрались, и мы остались в этом доме, я не шучу, ни с чем. Даже чайника не было. Была еда, агенты сняли ее со столов на кухонный пол. Но ее нельзя было приготовить потому, что не было ни плиты, ни кастрюль, ни сковородок.
Айша в ужасе прижала руки к щекам.
— Как отреагировала твоя мама?
Гнев, горячий и яркий, вспыхнул в его глазах.
— Я никогда не забуду, как моя мама сидела на полу в своей пустой гостиной и смотрела на моего отца. Она спросила его, сколько денег осталось в банке, и он сказал, что у них перерасход. Она перечисляла все счета, и он каждый раз отвечал, что там ничего нет. Кредитные карты были исчерпаны. У него в бумажнике было немного наличных, у нее их не было. — Паско скрестил руки на груди и смотрел прямо перед собой. — Мы можем перестать говорить об этом сейчас?
— Расскажи мне, что было дальше, Па. Пожалуйста.
Он посмотрел на нее с отчаянием в глазах.
— Не могу, с меня хватит, — ответил он охрипшим голосом. — Я не думал годами и не говорил об этом с тех пор, как все случилось. — Он расправил плечи и потянулся к кастрюле на плите, вываливая содержимое в мусоропровод. — У меня начинается клаустрофобия, давай убираться отсюда.
Айша смотрела на широкое пространство террасы, на солнечный свет, струящийся в его квартиру, и чувствовала себя так, словно стоит на краю земли, легкая и свободная. Его дом был связан с землей, морем и небом, и в нем не было ничего, что могло бы вызвать клаустрофобию. Паско хотел убежать не из своего дома, а от своего прошлого, от воспоминаний. И она могла это понять. Теперь он был успешен, финансово обеспечен, но напоминание о том ужасном времени в его жизни заставило его нервничать.
Ей хотелось узнать больше, но она понимала: откровенность Паско давалась ему с трудом. Может быть, позже он расскажет ей, что было после той несчастной вечеринки.
Она кивнула и, когда он протянул руку, вложила свою в его ладонь.
— Куда мы направляемся?
— Все равно куда, лишь бы на вольный воздух. — Он указал на яркое солнце и чистое, глубокое голубое небо. — Сегодня прекрасный день, мы вместе прогуливаем, разве имеет значение, куда мы направимся?