Постепенно пресс вымогательства становился все жестче и тяжелее. И вот наго конец подведение итогов деятельности ТОО за последний месяц показало, что прибыль равна нулю. То есть весь предыдущий месяц друзья вкалывали на чужого дядю.
Именно после осознания этого прискорбного факта и повис в воздухе сакраментальный вопрос.
— Что делать, что делать? — ворчливо передразнил приятеля Благодаров и тут же остроумно ответил: — Снять штаны и бегать.
— Нет, серьезно, — не унимался Назаров, — а то мы с тобой, как тот мужик из анекдота.
— Какой мужик? — рассеянно поинтересовался Благодаров.
— Ну, его спрашивают: «Ты чем занимаешься?» А он говорит: «Покупаю яйца по рублю двадцать за десяток, варю вкрутую и продаю на вокзале по двенадцать копеек за штуку». — «А что ты с этого имеешь?» — «Как что? Бульон! И сам при деле».
— Очень смешно, — мрачно отозвал Благодаров.
— Раньше мне тоже было смешно, теперь не очень. Я теперь вроде как на его месте оказался.
— Не совсем, — все так же серьезно возразил Благодаров, — у тебя даже и бульона не осталось, одни пустые хлопоты.
Оба тяжело вздохнули и полезли в карманы за сигаретами.
— Я вот чего не понимаю, — продолжил беседу Назаров, выпустив клуб дыма, — какой им интерес стричь нас под ноль? Ведь если мы закроем лавочку, а все к этому идет, они с нас вообще ничего иметь не будут! Где же логика?
— Логика тут простая. Они понимают, что свято место пусто не бывает. Им выгоднее иметь на своей территории одну крупную оптовую фирму, чем двадцать таких мелких, как наша. Ее и контролировать проще…
— Чего ее контролировать, она им и принадлежит, — прервал друга Назаров.
— Тут ты прав: они просто ликвидируют конкурентов. Самое смешное, что это всем выгоднее: и налоговой инспекции, и пожарной охране…
— И администрации района!
— Точно. Всем чиновникам. С одной конторы взятки брать проще. Только покупателям хуже, цены-то устанавливаются монопольные, высокие. Вот покупатель все и оплачивает. И взятки чиновников, и туалеты бандитских шлюх, и все такое прочее. Друзья опять замолчали.
— Кстати, знаешь, что мне вчера Зинаида рассказала? — прервал молчание Назаров.
Зинаидой звали его жену. Она была художницей. Писала в основном акварельные пейзажи. Самому Назарову ее акварели очень нравились, но, к сожалению, у широкой публики особым успехом они не пользовались. Поэтому большая часть работ украшала стены их квартиры и ее мастерской, оплачиваемой Союзом художников. Основную долю доходов Зинаиды составляли оформительские заказы частных и кое-как еще работающих государственных предприятий.
Благодаров вопросительно поднял брови.
— Кабан теперь картины покупает, — выпалил Назаров и уставился на приятеля, чтобы сполна насладиться произведенным впечатлением.
— Какие картины? Что он в этом понимает? — искренне удивился Благодаров.
— А у него недавно консультант объявился.
— Это кто же такой?
— Да есть у них в Союзе один жук, искусствовед, мать его переети. Раньше он занимался тем, что за мзду своим корешам оценивал подороже картины, закупаемые музеями и картинными галереями. Иконами спекулировал, скупал за бесценок у деревенских бабок неграмотных, реставрировал и продавал за границу. Теперь вот организует выгодное размещение капиталов таких жлобов, как Кабан.
— Его самого, я слышал, можно в картинной галерее выставлять. Вся шкура в татуировках.
— Вот видишь, знать, сильна в нем тяга к прекрасному.
— Чудны дела твои, Господи, — печально вздохнул Благодаров. — Пошли, Олег, по домам, утро вечера мудренее. Завтра будем решать, что нам делать дальше.
Глава 2
Вернувшись домой после неприятного свидания со Львом Владимировичем Троицким, я первым делом достала заветный мешочек и, встряхнув его несколько раз, бросила кости на стол.
14 + 30 + 9.
Это означало:
«Успех и удача не изменят Вам и в дальнейшем, если Вы, продвигаясь вперед, будете тщательно продумывать каждый свой шаг».
Короче говоря, дело спасения утопающих — дело рук самих утопающих. Жестоко, но похоже на правду.
Первый мой шаг был настолько очевиден, что его и обдумывать не требовалось.
Я взяла телефонную трубку и набрала номер Льва Владимировича. Трубку никто не брал. Видимо, он продолжал накачиваться коньяком в парке.
В течение дня я сделала несколько тщетных попыток связаться с искусствоведом, чтобы ответить категорическим отказом на его предложение.