- Каким еще политруком? Мы ж призывники, присягу еще даже не приняли, - отозвался Николай, - так что ты, дядя Кузя, не серчай на брательника моего, он у нас с детства любит красиво выражаться.
- Оно и видно, что пороха еще не нюхали, - более дружелюбным голосом произнес повар.
- У нас еще все впереди, - ответил я.
- Так! Кончай перекур! - к нам неслышно, из-за полевой кухни, подошел широкоплечий детина, с треугольниками сержанта в петлицах, - Я их ищу, с ног сбился, а они пристроились возле кухни и в теньке прохлаждаются!
Мы с братом поднялись с травы, а Витька вскочил как ошпаренный. Он хоть и был сержантом в армии, но дисциплину весьма уважал.
- Мы это, как пионеры, всегда готовы, и к труду и к обороне, а так же к культурному отдыху, - бодро отчеканил он.
- Вот и хорошо, что готовы, - вполне серьезным тоном сказал детина, - заканчивайте свой культурный отдых, я сержант Зиновьев, мне приказано сопроводить вас к командиру батальона.
- Ну, бывай, Кузьма Степанов! Может, свидимся еще.
Мы, по очереди, пожали руку повару и пошагали вслед за Зиновьевым навстречу нашей неизвестной судьбе.
В скором времени, мы топали вслед за Зиновьевым на ту же самую поляну, откуда час назад отправились на кухню. Высоко в небе, не видимый с земли, гудел самолет. Мы шли, стараясь избегать открытых мест, и в основном держались в тени деревьев. Народу на поляне почти не было, а если кто-то и появлялся, по каким-то неотложным делам, то и они старались перемещаться весьма осторожно.
- Чего это они все прячутся? - спросил Колян сержанта.
- А слышишь - гудит? - на вопрос вопросом ответил Зиновьев, и указал пальцем в небо.
- Ну?
- Вот тебе и ну, баранки гну! Это же "рама", самолет-разведчик немецкий. Приказано соблюдать маскировку, понимать надо.
- Товарищ сержант! Разрешите обратиться, - подал голос Витька.
- Обращайтесь! - великодушно разрешил Зиновьев.
- А вы, случайно, не в курсе, зачем нас вызывают к комбату?
- Шире шаг! - не поддался на провокацию сержант, - это военная тайна. Придете, там сами все узнаете.
Мы подошли к входу в землянку, у которой прохаживался вооруженный боец. Увидев нас, он проворно скинул с плеча винтовку и, взял ее наперевес, грозно выставив в нашу сторону новенький штык.
- Стой! Кто идет? - окликнул он нас.
- Мы к майору Харину. Нас вызывали, - ответил Зиновьев.
Из землянки выглянул усатый капитан и коротко приказал часовому:
- Пропустить!
Боец, с чувством исполненного долга, вскинул винтовочку обратно на плечо, и немного посторонился, пропуская нас. Вслед за сержантом, мы по земляным ступеням, осторожно спустились в землянку. Она оказалась довольно приличных размеров. Узкие продолговатые окошки, вроде бойниц, выходили на три стороны и, внутри было довольно светло. Похоже, после того, как отрыли котлован, в него установили сруб из не очень толстых бревен. Сруб возвышался над землей на пять-шесть венцов и был перекрыт в три наката, с последующей засыпкой грунтом и маскировкой дерном. Сработано все было довольно аккуратно и издали, это сооружение, можно было принять за простой холм, если бы не бойницы, сделанные, как я уже отмечал, на три стороны света. Внутри, справа и слева от входа стояли двухэтажные нары, посреди помещения находился длинный стол, на торцах его - два табурета, за столом у стены - лавка, на которой сидел усатый капитан и что-то быстро писал на листе бумаги.
В углу слева, за небольшим столиком, размещался связист и монотонно бубнил в трубку, безуспешно стараясь вызвать какую-то "Иву". На нарах справа, кто-то лежал, укрытый шинелью, видимо отдыхал человек. Справа от пишущего капитана, в торце стола, на табурете, сидел давешний политрук, который встретился нам утром в лесу, когда мы "вынырнули" из реки.
- Товарищ капитан! По приказу командира батальона майора Харина, сержант Зиновьев задержанных доставил! Разрешите идти?
- Хорошо, сержант, - ответил усатый капитан и махнул рукой, - свободен. Далеко не уходи, будешь нужен - позовем.
Сержанту два раза повторять не пришлось, козырнув и повернувшись кругом, он вышел из землянки.
- Ну-с, давайте знакомиться! Меня зовут Лукин Федор Михалыч, я начальник штаба этого подразделения. Майор Харин, подойдет немного позже, - тут он сделал, как бы невзначай, маленькую паузу, - с оперуполномоченным особого отдела, а мы пока, познакомимся с вами. Вы не против? Вот и хорошо!
Я уж, грешным делом, подумал, что это и есть "особист", и начал немного переживать, но вспомнив, как утром с нами разговаривал Харин, решил особо не расстраиваться раньше времени.
- А это, - Лукин мотнул головой в сторону политрука, - узнаёте? Старший политрук Семенов Василий Степанович, прошу любить и жаловать! - и посмотрел на нас усталым взглядом.
Было видно, что и он не отказался бы вздремнуть часиков на-на-дцать, но скорее всего, не до этого ему было сейчас. Обстановка не позволяла. Народ в землянке был явно чем-то серьезно озабочен.
- Присаживайтесь, давайте на скамейку. В ногах, как говорится, правды нет, - сказал Семёнов, - подождем командира, чтобы вам два раза не пришлось одно и то же рассказывать.
Видя, что мы мнемся, посмотревший на нас капитан махнул рукой и тоже предложил присесть:
- Да садитесь, не стесняйтесь, никто вас тут кусать не собирается! Что вы как не родные, в самом деле!
Мы присели на лавку, политрук уткнулся в газету, капитан продолжил свою писанину. Связист, в своем углу, снова безуспешно пытался кого-то вызвать. Мы прижухли, и с интересом рассматривали землянку или блиндаж и ее обитателей. До прихода начальства у нас было немного времени и мне хотелось привести свои мысли в порядок, и хоть немного разобраться в чувствах, которые переполняли душу, в связи с попаданием в этот мир. Что могло ожидать нас дальше, какова будет наша судьба, никто из нас, естественно, даже не подозревал. Все зависело от того, поверят ли в нашу "легенду" местное командование и товарищи из " госстраха", или не поверят. И какое решение в отношении нас вынесут эти "официальные лица". Вот в чем вопрос.
Поглядел на ребят - прислонившись спинами к бревенчатой стене, они старательно пытались не уснуть. Бессонная ночь и все последующие приключения отняли много сил, а теперь, не смотря на неопределенность нашего положения, поели, и разморило - сидят и клюют носами. Хотя, я бы и сам не отказался пару часиков вздремнуть. Но, неопределенность нашего положения здесь, и встреча с Аней, не давали моим мозгам, абсолютно ни какого покоя, и мысли, появлявшиеся в голове, были одна интереснее другой.
Во-первых - как мы сюда попали? В связи с чем, и каким образом? И есть ли обратный ход или выход из этой ситуации? Итак, что было в начале? Все, вроде как обычно происходило - мы собрались и поехали на рыбалку. Рыбалили себе, помаленьку, никого не трогали. Ну, выпили, вечером, закусили, как на рыбалке полагается. И тут - на, тебе. Бац! И мы уже здесь, на войне. В самом, что ни на есть сорок втором году! Мог, конечно, и такой вариант приключиться - мы дружно отравились, и в "своем" времени, нас уже вычеркнули из списков, живущих на этом свете. В смысле там, мы уже покойники. А здесь-то мы как очутились, и почему именно здесь, в это время и в этом месте?
Да, непонятно это все, и от этого пугающе-загадачно. А может, мы спим, и все окружающее нас просто сон? И вот сейчас, еще чуть-чуть, откроем глаза и проснемся, и все встанет на свои места, все будет как прежде, до войны. Ну, то есть, после войны, и мы вернемся домой, в свое время. Блин! Я совсем запутался. До войны, после войны. Но, к превеликому нашему сожалению, это не сон, хоть щипай себя, хоть не щипай. Реальность - полнейшая! Народ здесь, вполне себе живой, и на сказочных персонажей ничуть не похожий. Вкусная каша из солдатского котла, и озноб от холода, когда мы утром вынырнули из Дона, и кровь сержанта Свистунова - все было вполне реально. А потом, эта сумасшедшая ночная поездка на мотоцикле. Ведь в ребят стреляли немцы, и если бы не сообразительность брата в опасный момент, то все могло закончиться очень печально. И, конечно, самое главное - это встреча с Аней, у меня внутри все перевернулось после ее поцелуя и обещания ждать меня, что бы ни случилось. Даже если это и сон, то очень увлекательный сон, и просыпаться, лично мне не хочется, было бы здорово досмотреть его до конца.