- Ну что же вы молчите, товарищи?
- Да, да! Мы все вернем, в целости и сохранности. И даже помоем за собой, если покажете где это можно сделать.
Мы дружно закивали головами как китайские болванчики и были готовы на все условия суровых поварих, лишь бы только нас покормили.
- Понимаете, какое дело получается, нас майор Харин ждет через полчаса, сейчас уже посыльный от него явится, а у нас со вчерашнего утра маковой росинки во рту не было, - добавил я как можно более жалостливым голосом. Но разжалобить Лидию Ивановну было не так-то просто. Она ни за что не хотела сдаваться.
- Гуляйте отсюда, и все тут, у нас здесь не проходной двор!
Девчонки-комсомолки загалдели что-то в нашу защиту, но беспощадная тетка была непреклонна. Повернувшись к ним, она так зыркнула на них, да еще добавила громоподобным голосом что-то вроде: " - не доросли еще соплячки, чтобы старших поучать!".
Легкий ветерок слегка тронул листья на ближайших кустах и немного освежил своим дуновением наши лица. Комсомолки притихли, не желая вступать в открытый конфликт с тетей Лидой, и казалось, занимаются исключительно картошкой, но я чувствовал, что они очень внимательно прислушиваются к нашей перебранке со зловредной Лидией Ивановной. И откуда эта несокрушимая скала взялась, на наши головы?
Честно говоря, мне эта волокита начинала действовать на нервы. Я уже хотел обложить эту тетку как следует, и идти к повару. Пусть хоть в пилотки насыпает свою кашу, руками поедим - чай не графья! А головные уборы как нибудь потом отстираем или обменяем, не велика беда.
Тетя Лида еще чего-то бубнила про шляющихся, где попало ротозеев, которые только добрых людей от дела отрывают. Я видел расстроенные лица моих ребят, видел, что брат уже набрал воздуха в легкие, видимо тоже хотел высказать тетеньке все, что он про нее думает, но не успел. Именно в этот момент раздался громкий голос, от которого " железная леди" вздрогнула, и даже, как будто, стала ростом пониже. Ага! Похоже, начальство явилось. Теперь мы посмотрим, кто - кого!
- Что за шум, а драки нет! - перед нами предстал не большого роста военный. Фуражка, гимнастерка, ремень - все довольно новое. Сапоги блестят - как на парад, три кубаря в петлицах. Возраст - примерно за сорок. Довольно упитанный, худым его при всем желании назвать трудно. Ну, точно, начпрод местный, не иначе! За ним поспешали трое: пожилой старшина, с усами как у Буденного, и два бойца, с виду - братья-близнецы. Оба круглые, щеки розовые - сразу видно, при кухне где-то трутся, не пехота, явно.
- Начальник продовольственной службы батальона, Ухватов Семен Ильич, - представился он. - Так в чем тут дело у вас, что случилось? И он уставился на Лидию Ивановну. На нас он не обратил никакого внимания, почему-то.
Рассерженная не на шутку тетя, опять поспешила наброситься на нас. Тарахтела она без остановки. Начпрод слушал ее, казалось, очень внимательно, но видимо, он уже хорошо успел с ней познакомиться, и знал ее как облупленную. Поэтому, ровно через минуту, он оборвал этот бесконечный поток сознания и довольно строгим голосом, сказал - как отрезал:
- Ну, значит, так! Этих троих, - он кивнул в нашу сторону, - немедленно накормить!
- Но..., заикнулась, было, ошарашенная Лидия Ивановна.
- Сейчас же, и без разговоров! Через двадцать минут им необходимо прибыть к командиру батальона, а они, понимаешь, здесь с вами за посуду должны воевать! Выполнить и доложить!
Брат с Витькой, открыв рот, восторженно смотрели на Ухватова. Оказывается, это он на первый взгляд такой благодушный, на самом же деле, Семен Ильич мог быть весьма строгим и решительным. Когда он сердился, в его голосе проскакивали металлические нотки. Попробуй такого ослушайся!
Наконец, нам дали посуду, из-за которой разыгралась такая баталия: три глубокие алюминиевые миски и три ложки и мы, под заинтересованными взглядами девчат бодрым шагом отправились к полевой кухне. Народу там заметно поубавилось, видимо все кто надо, уже поели. Повар улыбнулся нам как старым знакомым:
- Ну что, ребята, повоевали маленько? С бабами завсегда так, а вы не серчайте, хлопцы, просто тут уже столько, таких как вы, прошло, отступающих товарищей, что Ивановна до сих пор никак не угомонится. Как с ней муж живет - не пойму, это же пулемет какой-то, а не женщина! Просто удивительно, как её мужик терпит?
Повар навалил нам полные миски каши, сдобренной каким-то жиром, скорее всего салом, попадались даже небольшие кусочки мяса. Еще он вручил нам ароматную буханку темного хлеба на троих и от этого хлебного аромата и запаха каши, почему-то сразу детство вспомнилось. Когда-то, давным-давно бабушка такую же варила, вкуснотища! С голодухи, мы накинулись на эту кашу и, дружно работая ложками, уплетали ее за обе щеки, за милую душу. А хлеб - вообще чудо какое-то! Или нам с голодухи так показалось? Да нет же, все было просто замечательно!
В общем, управились мы с кашей довольно быстро, и повар, наверное, пожалел нас, и подсыпал нам добавки, а меня подозвал и сказал вполголоса:
- Сбегай к девчатам, попроси у них компоту, тарелки все равно понесешь отдавать. Только Ивановне старайся на глаза не попадаться, шумоватая она, сам знаешь. А к девчатам присмотрись, хорошие они, не разбалованные. Тут ведь много, за день, нашего брата проходит, так они, ни, Боже мой, ко всем с уважением относятся, помогают, чем могут. Хорошие девчата, ничего худого не могу сказать.
- За хлеб-соль - спасибо, за совет добрый (это я насчет компота, а вы о чем подумали?) тоже - благодарствуем. Только, что же это ты, дядя, сватать меня удумал? Я может быть женатый уже?
Повар на какое-то время потерял дар речи и только смотрел на меня, как будто в первый раз видит. Но он и тут нашел выход из ситуации:
- Это ты-то женатый? Ха-ха!
- А что не так, дядя?
- Женатого мужика - видно издалека! Он степенный такой, обстоятельный даже, а ты..., как бы это тебе понятнее объяснить...
- Что же, я, по-твоему, несерьезный что-ли?
- Да нет, ты сурьезный, даже чересчур какой серьезный. Вот давеча, я-то заметил, как ты на Анну-то смотрел, даже очень сурьезно. Прямо окаменел, как ее увидел.
- На какую Анну?
- На такую. В белой косынке, вот на какую! Я все подмечаю, у меня глаз наметанный. Влюбился - так сразу и скажи! А то - какую - какую? Такую!
- Война идет, дядя, и всякой ерундой мне заниматься некогда! Глаз у него наметанный! Хотя, как посмотреть, одно другому не мешает!
Сгреб тарелки и двинул за компотом, размышляя по дороге над словами чересчур наблюдательного повара. И не слышал как он, обращаясь к Витьке и брату моему, спросил с неподдельной тревогой в голосе:
- Вот тоже и я говорю. Он, хлопцы, у вас завсегда такой сурьёзный? Или только когда девчат увидит?
Долго размышлять над словами повара мне не пришлось, от полевой кухни до навеса, под которым находились девушки, было рукой подать - метров двадцать, не больше. Они уже заканчивали с картошкой, видимо это все к обеду готовилось. Чтобы прокормить целый батальон, нужно постараться, однако. При моем приближении, две девушки встали и ушли, что-то нашептывая на ухо, по очереди, одна другой, и поглядывая в мою сторону, тихонько посмеивались. Еще две, подхватив пустые ведра, отправились бодрым шагом, вслед за первыми двумя хохотушками. Под навесом оставались три девушки и среди них та, о которой мне говорил повар. Она заметила, конечно, что я подхожу и, бросив быстрый взгляд в мою сторону, как ни в чем не бывало, продолжила заниматься своими делами.