— Этого никогда не случится, поэтому я готов дать тебе такую клятву! — снова схватил ее за руку Поль и осторожно надел на ее безымянный палец красивое колечко с крупным бриллиантом. — А ты примешь это кольцо и будешь моей невестой до тех пор, пока не захочешь выйти замуж за меня или за кого-то другого.
— Да, брак — твой или мой — освободит нас от сегодняшнего союза, — торжественно подтвердила Ритка.
И они, слегка соприкоснувшись бокалами, выпили шампанское, словно закрепляя данный друг другу обет. А на ее пальце красиво сверкнуло обручальное колечко.
Ритке было все равно, насколько аморальным выглядит ее поведение со стороны: сотовый Наташи прожигал ей бедро сквозь кожу сумочки. И она заявила, что она желает побыть одна. Поль страшно удивился, когда услышал такое от Ритки. Он попытался ее убедить поехать домой, где он не будет ей докучать своим обществом и она будет предоставлена самой себе. А она мягко, но настойчиво заверила его, что вполне способна добраться до его квартиры самостоятельно.
— Я уже столько времени пробыла в Париже, — сказала Ритка, — а еще ни разу не гуляла в одиночестве. Значит, я не была с ним наедине. Понимаешь? Чтобы узнать город, надо пройтись по его улицам и площадям без провожатых, и тогда только ты почувствуешь, как бьется его сердце.
— Мне кажется, я понимаю, что ты хочешь сказать, только сейчас уже ночь… Может, тебе лучше погулять одной завтра?
— Поль, я не хочу больше спорить. Ложись спать, не жди меня, хорошо? Я вернусь утром.
— Господи, да что же это такое?! Ты решила меня испытать?
— Поль!
— Ну, ладно, как скажешь, но это безумие! Я сойду с ума, пока ты вернешься!
Ритка почувствовала, что она сама на грани озверения. Она едва сдерживалась, ей хотелось сорваться и побежать прочь — подальше от Поля, от этих проблем, от запретов и обещаний, от всяческих рамок, сковывающих ее по рукам и ногам. Ей хотелось на волю, на свободу! Подальше ото всех и вся!
Видимо, он прочел это желание по ее лицу, потому что прекратил свои упрашивания. Минут через десять ей удалось отвязаться от Поля. И Ритка быстро пошла по улице, мимо ярких витрин магазинов, мимо шумных кафе и баров. Она обнаружила двадцать звонков на сотовом Наташи, который предусмотрительная хозяйка оставила в режиме виброзвонка. Это ее разыскивал Жак. Она дрожащими пальцами набрала его номер, и он тут же ответил.
— Я возле «New Morning», — выдохнул он, едва она произнесла свое «алло». — Выходи.
— А я уже вышла.
— Где ты?
— Я в трех кварталах от тебя, возле кинотеатра «Olympia».
— Подожди меня, я сейчас буду.
Они говорили отрывисто и быстро, словно боялись, что потратят слишком много времени. Она спрятала телефон в сумочку и застыла столбиком у обочины. Он примчался через пять минут. Она скользнула в его машину, и он набросился на нее с жадностью пираньи. Они целовались так яростно, что вскоре их внешний вид уже оставлял желать лучшего.
— Погоди, — непонятно кому сказал Жак, — здесь слишком много зрителей.
Он нажал на газ, и они рванули по сверкающим проспектам и авеню всезнающего Парижа. Это был самый короткий путь, который только можно было себе представить, потому что Ритка замерла, откинувшись на сиденье, пожирая его глазами, не отдавая себе отчета — куда он ее везет? От его легкой небритости ныла кожа на подбородке и вспухли губы. Скорее всего, подбородок завтра облезет, но ей было глубоко плевать. Ее вообще мало что волновало в будущем. Существовало лишь сегодня и сейчас, и больше ничего.
Его квартира располагалась в одном из домов Латинского квартала. Это была просторная студия под самой крышей старинного здания. И из полукруглых окон была видна Сорбонна. Но это все она узнала гораздо позже. Сначала была любовь, страсть, бешеный прорыв в неведомую даль. Жак был ненасытен, и она отвечала ему тем же, отдавала и брала с неистовостью изголодавшегося по свежему воздуху узника, отбросив в сторону все, что мешало ей на тот момент. Может быть, это была чуточку не она, но ей были глубоко безразличны эти метаморфозы, происшедшие с ней. Забыв обо всем на свете, они были единым целым, стремясь достигнуть наивысшего наслаждения, и им это удалось в полной мере.
И лишь потом, когда серый рассвет медленно вполз в распахнутое окно и свежий ветер заиграл прозрачной занавеской, они затихли, прислушиваясь к себе и друг к другу. Ритка слышала стук его сердца, более частый, чем свой собственный, и дыхание, более глубокое и частое, чем ее. Она ощущала жар, исходивший от его крепкого тела, и впитывала энергию силы, изливавшуюся из него. Жак медленно водил кончиками пальцев по ее телу, словно изучая его изгибы и запоминая их. Он медленно касался ее губами, словно пробуя на вкус ее кожу.