Но Фергус только бухнул:
– Ладно, отдавай лук обратно, пока он там не позабыл всё, чему у тебя научился.
Так вот просто и закончился их глубокомысленный разговор. Лишь нежное выражение отцовского лица Мерида успела приберечь в памяти на будущее, чтобы если что, всегда было перед глазами.
Буквально через несколько дней они выехали в Ардбаррах – почти что по плану. Как бы то ни было, день уже нового года выдался солнечный. Высоко над головой – ясное небо, а по нему плывут тоненькие леденистые облака внакладку, словно рыбья чешуя. Нигде ни шороха, точно окрестности замёрзли навечно: каждая веточка – в ледяной оболочке, отчего всё звенит и сверкает. На каждом шагу аппетитно хрустит, когда конское копыто пробивает тонкую льдистую корочку.
Надеялись прибыть до темноты. Опасаться в эту пору следовало скорее даже не волков, а мороза: заснёшь в дороге – проснёшься на том свете. Ехать можно было только до тех пор, пока не зашло жиденькое зимнее солнышко, а как только подступала суровая морозная ночь – прячься с дороги в жильё, покуда цел.
Здорово было оказаться за пределами замка. Потому ли, что приятно было наконец-то сделать хоть что-то для договора, или потому, что Мерида просто уже привыкла к разъездам и оставаться в одном месте казалось ей чем-то странным? В любом случае, пуститься в дорогу оказалось на удивление приятно.
К несчастью, двигались они угнетающе медленно.
Мерида и Гилл Петер, один из самых старших и, без сомнения, самый высокий из стражников Фергуса, ехали верхом. Мерида на Мошке, молодой кусачей кобылке, подаренной принцессе той весной к началу странствий; Гилл Петер – на Ангусе, бывшем коне Мериды, которого снарядили на старости лет в эту поездку, лишив заслуженного покоя, лишь по той причине, что другого коня, подходящего Гиллу Петеру по росту, не сыскали. Два пони королевы, Дух и Отвага, тянули Дружки (так близнецы окрестили старенькие и тесные данброхские дрожки), в которых тряслись Хьюберт, Лиззи и ещё один стражник Фергуса, Колбан. Завершал процессию грызун резных ложек, дурацкий щенок Харриса Брионн, который, стоило компании тронуться, пулей выскочил из замка, и гони не гони, а вернуть не удалось.
Мошка шла довольно быстро. Даже слишком. Быстро заносила не туда, но и быстро выносила обратно. Ангус тоже шёл недурно, несмотря на свой дряхлый возраст. Когда было надо, его длинные ноги отмахивали прилично.
Слабым звеном были Дружки, сколоченные для проезда по сухим дорогам, а не по заснеженным далям. То и дело приходилось останавливаться и вытаскивать их из полумёрзлой слякоти, а то и вовсе пускаться в объезд в поисках тропы через замёрзшие ручьи. Но без Дружек было не обойтись из-за Колбана, до того старого и ветхого, что его приходилось везти замотанным в одеяла, иначе как бы он все свои старые шотландские косточки по дороге не растерял. И его-то – в сопровождение, из всей королевской стражи! «Он знает дорогу, – твердил Фергус, – он там выучку проходил».
(«Лет дцать назад», – добавлял шёпотом Хьюберт. «Сто», – поправляла Мерида.)
Гилл Петер был помоложе Колбана, но всё равно стар настолько, что слова его давно умерли, и с уст слетали теперь лишь их бессмысленные призраки. Взяли его, однако, не за красноречие. Фергус решил, что Гилл Петер – лучшая охрана для процессии.
(«Охрана от чего?» – усомнился Хьюберт. «От шалостей», – ответила ему Мерида.)
В соответствии с данброхской стратегией, эти решения принимались, исходя либо из удобства, либо из привязанностей, но никак не из практических соображений.
В общем, такими темпами добраться до ночи им не светило. Совсем недавно Мерида уже чуть не замёрзла в дороге и повторять этот опыт не собиралась – однако никто, кажется, не разделял её тревоги. Гилл Петер маршировал размеренным шагом великанов. Лиззи потчевала Хьюберта сказаниями о каких-то местных святых, включая описания их ежедневного распорядка, а Хьюберт упивался историями про чертей в молочной кадке и монахов в бочке. Колбан, казалось, вообще не замечал течения времени; его приходилось каждый раз расталкивать как следует, чтобы вытянуть из него указания, куда ехать.
Единственными, кого раздражала всеобщая неторопливость, оставались Мерида и Мошка.