Мучившие Егорова сомнения разрешились неожиданно хорошо. Разрешились благодаря Нилу Дубеню.
— Слышал, что в Бетской красные натворили? — спросил Нил.
Егоров знал о ночном нападении партизан на пятую роту, но на вопрос Нила отрицательно помотал головой.
— Четырех казаков ухлопали, а твоего дружка Зинкина в лес «языком» утащили.
Утащили и утащили, эка беда. И в дружках Зинкин никогда не был. Только и всего, что с Дона. Но Егоров всполошился, как по нотам разыграл ушибленного горем приятеля.
— Возьму верховую ротного. Смотаюсь, разузнаю, как и что.
— Смотри, сам по дороге не влопайся, — напутствовал Дубень.
Об исчезновении Егорова заговорили только на другой день. Нарочный, посланный Алтыновым в Бетскую, вернулся с дурным известием: Сережка Егоров в пятую роту не приезжал. Что махнул к партизанам — такого не думали. Сережка, к партизанам? Да его враз за это самое место повесят. Как пить дать, на засаду наскочил, где-нибудь дохлым лежит под валежником или тины в болоте нахлебался. На буланом жеребце теперь, поди, партизан гарцует.
55
Перешагнув порог, Подхалюзин на мгновение замер, оглядывая суетливо бегающими глазами сидящего за столом бритого, коренастого и сурового лицом человека. Чувствительный нажим в спину заставил сделать следующий шаг и освободить проход конвоиру. Хотя глаз и наметанный, за такое короткое время сделать какие-либо выводы в отношении следователя Подхалюзин не смог и нагловато поспешил устроиться на предназначенном для таких, как он, табурете. Гладкая голова Орлова враз склонилась к плечу, и прищуренный глаз будто пронзил Подхалюзина. Он вскочил и, привычно бросив руки за поясницу, вытянулся во весь рост.
— Садитесь, — строго сказал Орлов.
Подхалюзину послышалось: «А теперь — садитесь», хотя первые слова не произносились. Вывод созрел сам собой: «С таким мочалку не пожуешь». Когда сел, пригляделся — пальцы следователя никотином не прокопчены, портсигара на столе нет, — подоспел второй вывод: «И папироски не даст». Но это уже — от неприязни. Ишь, набычился гололобый… С Енисея — ажник на Урал Николая Силантьевича… Зачем? Что сейчас спросит?
Худо спалось на нарах «вагонзака», всю дорогу маялся этим вопросом. Ну как спросит про…
«Господь, избавь! Пайку не пожалею…»
Орлов не спешил спрашивать — изучал Николая Силантьевича, как и он его, Орлова. Полста годов топчет землю диверсант-парашютист, десять из них — за колючей проволокой, а все как гриб-боровик. Может, в середке трухлявый? Нервы, эти уж явно не в порядке. Напряжены мучительно, того и гляди лопнут. Злится, гадает… Не лопнули, уцелели нервы. И потому лишь, что Орлов не про ЭТО спросил:
— Подхалюзин, вы не забыли власовскую диверсионную школу? Так называемую «зондеркоманду»? Расскажите о ней все, что помните.
«Внял господь просьбе…»
Подхалюзин, давясь согласными, рассказывал подробно и долго.
Орлов ни разу не перебил. Фамилии курсантов и преподавателей, которые не забылись, совпадали с теми, какие называл когда-то Подхалюзин следователю «Смерша», какие перечислял в 1945 году Андрон Алтынов.
Подхалюзин упомянул Алтынова. Может, и о нем спросить? Или перескажет то, что десять лет назад говорил? Орлов подумал так и решил: пускай. Вдруг да что-то новое всплывет.
Нет, ничего нового не всплыло, если не считать, что подлость с теплицкими подпольщиками совершена по заданию немцев и только одним Алтыновым. Подхалюзин, дескать, тут ни при чем. Но это не новость. Себя выгораживать — старо, как мир.
И в этом случае Орлов не стал поправлять. Всему свое время. Придет оно и для присланных из Чехии показаний, о существовании которых Подхалюзину ничего не известно.
Решил задать еще один вопрос:
— Сколько раз вы, уже выпускник школы, забрасывались в тылы советских войск?
— Окститесь, гражданин начальник! Сколько… Скажет тоже… Единственный раз. Чтобы, значит, к своим дернуть. Наладился клешни напарнику скрутить — и в энкэвэдэ. А он, гад, из пушки шуметь начал. Вот и заглотал девять граммов.
Ну, как это было на самом деле, Орлов знал из материалов контрразведки 46-й армии. И снова не упрекнул во лжи. Зачем? Все давно известно. И срок Подхалюзин получил именно за то, что известно. К другому готовил Орлов Подхалюзина.
Невелики параметры мышления Подхалюзина. Обнадежил себя: похоже, кого-то еще из «зондеркоманды» в уральской тайге прищучили. Даже духом воспрял и о таком заговорить осмелился:
— Гражданин следователь, посоветоваться хочу. Как с юристом. Нельзя ли сделать что-то… В рамках закона, конечно… Насчет срока я, чтобы скостить, значит. Согласитесь, несправедливо это — четвертак, двадцать пять то есть.