Вместе с ним двинулся один из кавказцев. Второй крепко держал китаянку.
— Ох, ребята, и откуда в вас столько дурной прыти? Вам надо вагоны с цементом разгружать или траншеи рыть. Глядишь, тогда бы не возникло желание насиловать по скверам девушек.
— Слюшай, он издэваэтца, да? За это я его буду бить долго и больно, — более экспансивный кавказец первым ринулся в атаку.
Никто не заметил, как южанин оказался на земле. Он только подскочил к Рублеву и уже пахал носом травку. Все произошло слишком быстро, русский не успел оценить обстановку и, сблизившись, попытался размашистым ударом в голову сбить Бориса с ног. Рублев выставил блок и коротко саданул противника в солнечное сплетение. Русский согнулся от чудовищной боли. Борис чуть повернул голову, заметил поднявшегося на четвереньки кавказца и небрежно пнул его ногой:
— Лежать, я сказал!
Кавказец послушно улегся. Борис развернул все еще корчащегося от боли русского и со всего маху влепил ему пинка под зад. Тот отлетел метров на десять и затих. Рублев стал медленно подходить ко второму кавказцу, державшему китаянку.
— Слюшай, нэ нада! Ми же все русский люди. И ты, и Валэрка, и Самвэл. Пачэму ты бьешь русских людей из-за какой-то иностранки? — от страха залепетал он первое, что пришло в голову.
— Выходит, ты — русский человек? — слегка удивился Борис.
— Да. Могу паспорт показать. Там для всэх написан, чито я — гаражданина Российский Фэдэраций. А она нэт, она нэ гражданина.
— Слушай ты, гражданина. Во-первых, отпусти девушку. А то от страха вцепился в нее, как клещ. А во-вторых, бери своих дружков и быстро отсюда уматывайте. Навсегда. Если я еще раз увижу вас вечером в этом сквере, головы поотрываю. Ясно?
Дважды повторять не пришлось. Троица быстро исчезла в сгущающихся сумерках. Девушка застыла на месте, словно не веря в свое спасение.
— Тебе есть куда идти? Ты где-нибудь живешь? — спросил Рублев.
— Да-да, — затрясла та головой.
— Ты по-русски хорошо понимаешь?
— Да-да, — повторила она.
— Отлично. Тогда покажи мне, в какую сторону тебе надо. А то нарисуются еще какие-нибудь отморозки, — медленно и членораздельно выговорил Борис.
Девушка поняла смысл сказанного. Она решительно повернула налево. Рублев пристроился рядом. Они шли молча, и Борис думал, что в том числе из-за таких вот мерзавцев «демократия» стала едва ли не ругательным словом. Возможно, это, как сейчас принято выражаться, менталитет русского народа. Ему нужна железная рука, а свободу он воспринимает как вседозволенность. Причем вседозволенность сильного. Если у тебя есть деньги, имеешь право помыкать бедными; если накачался в спортзале, можешь от нечего делать дать по зубам тщедушному очкарику; если ты начальник, то все подчиненные дураки; если родился мужчиной, можешь в темном переулке задрать юбку случайно попавшейся женщине. Сплошные биологические инстинкты, напрочь игнорирующие человеческую сущность.
Во дворе у знакомого Рублева компания школяров, старшему из которых едва исполнилось четырнадцать, набрав пива, забралась в детский садик. Дело было зимой, стрелки часов перевалили за половину восьмого. В одном из окон садика горел свет: молодая воспитательница задержалась по своим делам. Хлебнув пенного напитка, юнцы из любопытства зашли в комнату. Женщина увидела ватагу ввалившихся без спроса малолеток и стала их выпроваживать. Те сначала испугались, подались назад, но четырнадцатилетний заводила презрительно бросил:
— Вы че испугались? Она же одна. Ее не бояться, а трахать надо.
Юнец был достаточно подкован теоретически, он насмотрелся порнографических фильмов, однако по жизни даже ни разу не целовался. И вот подвернулась возможность использовать свои знания на практике. Он первый бросился на женщину. От неожиданности она едва сопротивлялась, и ему удалось подножкой свалить ее на пол. Тут женщина опомнилась, и ей почти удалось сбросить с себя малолетнего насильника. Но стоило женщине упасть, к старшему товарищу присоединились остальные школяры. Общими усилиями они снова повалили воспитательницу и, удерживая за ноги и руки, начали срывать одежду. К счастью, возня затянулась, и тут появилась милиция. Ее вызвал пенсионер-сторож, услышавший женские крики. Сам он идти не решился, но вовремя поднял тревогу.
Кое-кто потом говорил, что виновато пиво. Мол, даже слабоалкогольного напитка хватило, чтобы затуманить слабые детские мозги. Но Борис считал, что виновато отсутствие сдерживающего начала, которое закладывается в раннем возрасте. Да и откуда ему взяться, если по телевизору крутят сериалы, демонстрирующие, как братки купаются в роскоши, ездят на шикарных иномарках. На фоне этого слова учителей и родителей, что надо жить честно, выглядят жалким лепетом. Да и многие ли родители говорят сейчас такие слова?