Уже при подъезде к Будапешту, навстречу нам подъехало несколько по виду штабных машин. Из них вышли офицеры венгерской армии и вытянулись по стойке «смирно». Ну, разумеется, и наш Старик тоже выбрался из командирского авто.
– Вроде как большое начальство пожаловало, – констатировал Бела.
И действительно, генеральские лампасы на форменных брюках, позолоченные фуражки, увешанные медалями мундиры – как на параде! Нас ничуточки не смутило это прибытие важных персон. Напротив, многие из наших мотоциклистов демонстративно стащили с головы каски и уселись со скрещенными на груди руками и клевали носом от хронического недосыпания. Я и сам внезапно почувствовал, как слипаются веки. Но, преодолев себя, я все же извлек из потайного места свой фотоаппарат и, пробравшись позади нашего Старика, щелкнул несколько кадров. А венгры, вооружившись картами, скорее всего, разъясняли нашему командиру, как целесообразнее проложить маршрут продвижения через столицу Венгрии.
Бахмайеру приказали прибыть на передвижную радиостанцию и установить связь со штабом дивизии. В конце концов, это совещание на дороге закончилось.
Нам предписали подогнать форму и вообще придать себе более-менее ухоженный вид в связи с проездом через Будапешт. Смотр в Будапеште должен был проводить сам командующий дивизией группенфюрер Хауссер. И по всей дороге, куда ни глянь, весь до единого человека личный состав срочно наводил марафет: счищал грязь с сапог, отряхивал от пыли обмундирование – не подобало представать перед генералом замухрышками.
Дивизия двигалась вперед – незабываемое, захватывающее зрелище! Во главе колонны командующий, чуть позади три мотоцикла с колясками, за ними – мотоциклисты связи, выстроившиеся в колонну по три машины. Включая вестовых рот, нас было в общей сложности двенадцать человек. За нами следовали передвижные радиостанции, за ними размещенные на транспортных средствах роты. В воздухе стоял неумолчный и радовавший сердце гул двигателей. Все взбодрились, от прежней усталости и следа не осталось. Я быстро оглянулся на довольно крутую дорогу. Увиденное впечатляло: 180 мотоциклов, машина к машине впритык, словно связанные незримой нитью, приближались к Будапешту. Позади них следовали полковые грузовики и техника типичной моторизованной дивизии.
Было очень непросто держать дистанцию и интервал, следуя в колонне на малой скорости, в особенности на поворотах. Идти на первой передаче не было смысла – слишком сильна перегрузка двигателя. Удобнее было перейти на вторую, хотя это было связано с постоянными перегазовками и торможениями – только так можно было удержаться в строю. Голова колонны следовала со скоростью около 20 км в час, чтобы не позволить остальным растянуться и нарушить порядок марша.
Мы с интересом смотрели на десятки людей, высыпавших к дороге и махавших нам в знак приветствия. Нас буквально закидывали апельсинами, сигаретами, шоколадками, и мы, мотоциклисты связи, от души жалели, что передвигаемся на мотоциклах без колясок. Поэтому если что и падало между бензобаком и коленями, то по чистой случайности. Ну а те, которые ехали на мотоциклах с колясками, были счастливчиками – им все и перепало. Для всей нашей дивизии этот проезд через Будапешт стал главным событием всего марша.
Вскоре город был позади, и мы с явным облегчением перешли на повышенные передачи. Скорость увеличивалась, то есть теперь мы следовали в обычном режиме. По-видимому, где-то между Будапештом и Кечкеметом машина нашего командира вдруг резко свернула влево, врезалась в столб и перевернулась. Все сразу же остановились и подбежали к месту аварии. Командирская легковушка лежала вверх колесами. Стали вытаскивать пассажиров – те, слава богу, отделались легким испугом и, самое главное, остались в живых. Выяснилось, что авария произошла по вине уснувшего водителя. И вот этот бедолага-водитель, адъютант, командир поднялись и без промедления проследовали к другой машине. Марш продолжался. Один из мотоциклистов связи остался на месте аварии – дожидаться ремонтников.
День клонился к вечеру, а солнце к закату. Началась работа. При поддержке ротных мотоциклистов связи мы носились взад-вперед вдоль колонны сообщая о всякого рода сложностях, возникавших в ходе марша. Получив приказ следовать в хвост колонны батальона, я мчался до последней машины проверить, с какой она движется скоростью. Если голова колонны передвигалась со скоростью 40 км в час, можно было не сомневаться, что хвост мог следовать и со скоростью 80 км в час. Проезд по застроенным участкам, повороты и тому подобное вынуждали наш конвой то растягиваться подобно гигантской змее, то, напротив, сжиматься, как меха аккордеона.