Зная, что она под защитой, Мими вновь обратилась к посетителю:
— Я могу вам чем-то помочь?
— Я бы хотел передать через вас послание мистеру Сент-Джеймсу.
— Почему бы вам не поговорить с ним лично?
— Я неоднократно пытался. Но он так и не захотел встретиться со мной.
— Возможно, его не интересует то, что вы собираетесь сказать, — заметила Мими. — Вы, часом, не репортер?
— Я? Что вы, нет.
— Вас прислал губернатор?
— Нет, нет. Я поденщик с молочной фермы Смита.
Вот оно что. Наверное, пришел за ссудой. Таких здесь было немало. У Гибсона была репутация героя, а эти люди почему-то считали, что слава непременно приносит богатство. Гибсон в этом смысле проявлял мягкость: его чековая книжка всегда была наготове. И хотя он резко обрывал все слезливые истории на полуслове, немного шокируя просителей, они неизменно уходили от него довольными.
Однако Борис не потерпит, чтобы к ней приходили в рабочее время.
— У меня много дел, так что, может быть, вы напишете ему письмо или сходите домой?
Арно схватил ее руку. В другое время Мими бы испугалась, но его глаза были наполнены такой глубокой тоской, что она невольно почувствовала сострадание.
— Я послал уже много писем — их все вернули мне нераспечатанными. Я звонил домой и оставлял послания на автоответчике.
— Значит, он не хочет говорить с вами. — Она высвободила руку и поднялась из-за стола. — А если Гибсон что-то решил, его не удастся переубедить, тем более мне.
— Но вы должны помочь мне! Он спас моего ребенка!
Борис уже шарил под кассой, где в коробке из-под сигар держал пистолет, но Мими показала ему знаком, что все в порядке.
— Мистер Швайрон, так это вашего ребенка он вынес тогда из огня?
— Да, он спас маленького Джастина.
— Тогда почему у вас такой…
— Несчастный вид? Да, я несчастен: я вновь обрел сына, но потерял жену. Очень тяжело носить в себе два таких разных чувства. Радость, что твой сын жив, и горе оттого, что потерял любимую.
Мими сжала его мозолистую руку.
— Но мой сын спасен, — продолжал он, склонив голову. — Мне нужно думать о его будущем. Мы вернемся в Германию. Но перед отъездом я должен выполнить свой долг: поблагодарить человека, который спас его жизнь. До сих пор мистер Сент-Джеймс так и не позволил мне сделать этого.
— Ему нелегко оттого, что люди считают его героем.
— Я не буду смущать его этим словом, если он так хочет, — в глазах Арно блестели слезы. — Но передайте ему, что мне, как отцу, необходимо с ним увидеться. Сказать спасибо — лично. Вы ведь поможете мне? Вы же его подруга, разве нет?
— Подруга Гибсона? Да. И мне кажется, ему эта встреча принесет не меньше пользы, чем вам, — сказала Мими. — Я сделаю все, чтобы уговорить его, но обещать не буду.
— Понимаю, что вам, может, и не удастся убедить его. — Впервые с тех пор, как Арно вошел, его глаза прояснились. — Но постарайтесь, пожалуйста. Я собираюсь вернуться на родину через две недели. Нет сил оставаться в Америке: здесь я потерял мою дорогую жену, горе слишком велико. Но я хочу наконец-то выразить благодарность тому, кто спас моего ребенка.
Подруга Гибсона?
Может быть. Во всяком случае, именно этим словом назвал бы ее любой житель Грейс-Бей. И Мими намеревалась сделать все, чтобы положение дел не менялось.
Три недели минуло с тех пор, как она ночевала у Гибсона, и Мими приняла к сведению бабушкин совет: сделать все возможное, но сберечь свое доброе имя. Она начала тщательно следить за тем, какое впечатление производят на людей ее слова и поступки.
Теперь Мими приезжала к Гибсону не раньше девяти утра, когда миссис Макгилликьюди уже поливала цветы на своей лужайке. И покидала дом ровно в пять, предварительно заглянув к соседке, чтобы попросить ту проведать Гибсона перед сном. Можно было не сомневаться, что он скорее отопрет дверь ядовитой змее, чем соседке или еще какому-нибудь посетителю.
Если же Мими все-таки заезжала к нему после вечерней смены, то парковала машину на соседней улице, напротив почты.
Бабушка Нона тоже развернула целую кампанию: за игрой в бридж старушка не переставала сетовать на то, что Мими тренируется на пожарного, ясно давая понять своим собеседникам, что самое ужасное в отношениях ее внучки с пострадавшим героем то, что она потеряет работу у Бориса. Решение Мими рассматривалось теперь как следствие свойственной ей эксцентричности. С тем же успехом она могла заявить, что хочет устроиться в бродячий цирк глотательницей огня.
Таким образом, все пересуды насчет ее мнимой связи с Гибсоном были скоро забыты. Главной темой разговоров стал вопрос о том, удастся ли Мими пройти предстоящие испытания и не следует ли положить конец этому безумию.