Думать или говорить о Прохоре — это значит перечислять его боевые дела. Прохор, воздух и бой — неразделимы. При всякой возможности он старается сам вести своих людей на задание. Если бы вы знали, какие дела есть в послужном списке Прохора!
...Шли упорные бои с гитлеровцами. Их исход решал судьбу одного из важных участков фронта. Кроме обычной работы по прикрытию своих штурмовиков, на нас была возложена оборона воздуха в районе железнодорожной станции. Именно эта часть задачи и пала сегодня на Прохора.
Задание принято. Как всегда, несколько минут раздумья над картой. Собраны летчики. Задача разъяснена каждому. Даны ответы на вопросы. Минута — и маскировка упала с самолетов. Ведущее звено во главе с Прохором выруливает на старт. Быстрая тень его истребителя проносится над аэродромом, делается все меньше, исчезает вдали...
Противника над станцией еще не было. Прохор воспользовался этим и прошел немного к западу, на солнце. Оттуда было лучше наблюдать за воздухом в зоне станции.
Через несколько минут километрах в четырех севернее озерка Прохор заметил группу самолетов. Это были «мессершмитты-109». Они шли со стороны солнца. Прежде чем Прохор решил, примет атаку или атакует сам, один из его ведомых вдруг качнул: «Оставьте меня», дал газ и пошел в одиночку навстречу противнику с очевидным намерением развязать Прохору руки для патрулирования. Положение для боя было невыгодным. Прохор покачал второму ведомому: «Следовать за мной», и стал набирать высоту. При этом ему удалось зайти из-под солнца, благодаря чему нацисты смаху проскочили вниз.
Прохор стал выходить в исходное положение для боя. Враги явно не хотели драться. По всей вероятности, им предстояло прикрывать бомбардировщиков, идущих к железнодорожной станции, и они не могли отвлекаться на бой со звеном Прохора. Именно поэтому Прохор и решил во что бы то ни стало навязать вражеским истребителям бой. Но тут он вдруг увидел, что летит совершенно один: куда-то исчез и второй ведомый. Что же делать: снижаться? Нельзя — «мессеры» непременно накроют его сверху. Лезть вверх? Тоже не годится — собьют. А уходить некуда... Раз так, осмотрительности не оставалось места: если принимать неравный бой — одному против трех, — то уж так, чтобы... одним словом, «по-прохоровски»...
Быстро работает мысль. Взор обыскивает пространство вокруг, чтобы оценить положение. Вот идет звено «мессершмиттов». Прохор решает развернуться на восток, атаковать противника в лоб, прорваться сквозь строй «мессеров» и, не меняя курса, уйти к себе. Так же мгновенно, как работает мысль, совершают движения руки и ноги; машина ложится в крутой разворот, и... Прохор видит: на хвосте у него висит четвертый «мессер». Зная, что «Ме-109» не любит крутого виража, Прохор именно виражом уходит от севшего ему на хвост фрица и одновременно отрывается от первой группы врагов. У него несколько секунд передышки. Используя их, Прохор спешит забраться повыше.
Повернув голову, Прохор видит в хвосте у себя новую вражескую пару. Попытка оторваться скоростью ничего не дает. Противник нажимает. Маневром удается увернуться от одного «мессершмитта», но второй мгновенно заходит в хвост. Прохор принимает решение: уйти пикированием до бреющего полета. Ручка от себя. Машина валится на нос, и... Прохор видит прямо перед собой трех немцев, а повыше еще одного. Теперь их семеро против него одного. Но размышлять некогда, вот уже и земля — страшный враг летающего человека... Скорее ручку на себя. Самолет выходит из пике. Кажется, не только человек, но и машина чувствует, такого напряжения стоит им этот маневр. Проклятое «g»[1] растет с неудержимой быстротой, но человек и машина должны выдержать любую перегрузку: на хвосте немцы, их семеро. Короткий взгляд на компас: курс 270 — чистый запад, как раз обратный тому, какой нужен Прохору для выхода к своим! Во что бы то ни стало лечь на курс 90, на восток. Нога жмет педаль...
«Мессершмитты» упрямо не позволяют Прохору развернуться. Стоит ему «дать ногу», как сразу же идущие справа немцы выпускают дружную очередь. Слышно, как стучат пули по корпусу самолета. Машину толкает разрывом снаряда. «Дана» другая нога, и снова та же история с другой стороны: огненный ливень сразу с трех самолетов. А седьмой словно прилип к хвосту. И вот удивительно: этот седьмой не ведет огня. Только жмет и жмет. Да и остальные шесть — по три с каждой стороны — прекращают стрельбу, как только Прохор ложится на прямой курс. Прохору становится ясно: немцы гонят его к себе. Хотят посадить, взять живьем. «Везут кофе пить», — мелькнула было озорная мысль, но тут же сменилась другой: «Неужто конец?.. Нет, врешь!» Рискуя зацепиться за землю, Прохор входит в боевой разворот, и самолет оказывается на курсе 90. Полный газ. Все семеро немцев с ходу проскакивают мимо. Прохору удается оторваться от дистанции огня. Теперь жать и жать!