Хубиев даже баллотировался в первом туре, но потерпел сокрушительное поражение. Нетрудно было вычислить, что это оказалось на руку Семенову: его электорат пополнился многочисленным словно саранча чиновничьим сословием, что не могло не повысить — и довольно резко — его шансы во втором туре.
История демократии в различных странах, если рассматривать ее в аспекте общих выборов, показывает, что, как правило, побеждает тот кандидат, которому удается в последний момент привлечь на свою сторону так называемое «болото», то есть колеблющихся, тех избирателей, которые до крайней минуты не определились, «в каком идти, в каком сражаться стане», и более того, которые еще не решили. пойдут ли они на выборы вообще.
Генерал Иван Матейченков особо не удивился, когда выяснил, что в Карачаево-Черкесии роль такого «болота» играет русская община, которой, в общем-то, были чужды национальные интересы какой-либо из местных элит.
А русских жило в республике, между прочим, около сотни тысяч — весьма лакомая добавка к любому электорату.
Итоговый расклад: именно русские решали своими голосами, какая именно из национальных элит придет к власти.
Генерал оторвал усталые глаза от документов. И при помнил последнюю ночь в Москве, перед выездом на аэродром.
Скоро прибудет машина, которая доставит его на аэродром. Об этом ему сообщили по мобильной связи. Часть материалов, с которыми так и не успел ознакомиться, придется взять с собой.
С полчаса назад жена принесла ему стакан чаю. Она тоже не ложилась спать. Они с Татьяной Федоровной давно уже научились без слов понимать друг друга.
— Чайку горячего.
— Спасибо, поставь.
— С лимоном, как ты любишь.
— Угу.
— Может, приляжешь?
— Не получится, мать.
— Живешь на износ.
— Ничего, я двужильный, — посмотрел на нее, — улыбнувшись, генерал. — В самолете вздремну.
— Знаю, как ты вздремнешь. Бумаги свои читать будешь.
— Там разберемся.
Татьяна Федоровна вышла, чтобы не отнимать время.
…Закончив изучать очередной, весьма заковыристый документ, Матейченков расправил пышные, тронутые сединой усы, потянулся к стакану и весьма удивился, что он пустой. Только на донышке сиротливо лежал тонкий кружочек лимона. Иван Иванович усмехнулся, припомнив давнюю байку, где-то слышанную.
…Сэр Исаак Ньютон сидел за лабораторным столом, погруженный в сложнейшие математические расчеты. В полдень слуга, как заведено, подал обед, на который ученый не обратил ни малейшего внимания, и удалился. Попозже пришел приятель Ньютона, но и ему не удалось обратить на себя внимание естествоиспытателя. Тогда раздосадованный гость съел обед, стоявший на столе, и удалился.
Закончив к вечеру расчеты, Ньютон оторвался от бумаг, испещренных интегралами, и воскликнул:
— Клянусь богом, если бы не эти пустые тарелки передо мной, я бы подумал, что сегодня не обедал!
«Аналогичный случай, — подумал Матейченков. — Только, спасибо, хоть интегралов в документах нет, зато цифр — сам черт ногу сломит!..»
Когда генерал перекладывал и сортировал бумаги, ему припомнились не столь уж далекие времена советской власти. Тогда властная система в регионах строилась по единообразному принципу: первые посты в республиках и автономных областях занимали представители коренных народов, зато на вторых и третьих, — самых, как говорится, «рабочих», — находились русские — «старший брат» не дремал.
Что касается конкретно Карачаево-Черкесии, то, как убедился Матейченков, русские там для положенных им вторых и третьих мест вербовались как из местных, которые себя соответственно зарекомендовали, так и из «центра», роль которого играл в основном Ставрополь, и гораздо реже — Москва.
В итоге русские обладали в республике реальной властью, решая насущные для региона вопросы.
В 1990 году в жизни КЧР произошло важное событие: из автономной области в составе Ставропольского края, о чем повествовали энциклопедии и административные справочники советских времен, она получила статус республики в составе Российской Федерации.
Это немедленно повлекло за собой определенные изменения в правящей номенклатуре КЧР. Начальники, присланные из Ставрополя «княжить и володеть», возвратились в родной город, тем самым русское население республики автоматически потеряло своих представителей в органах власти и управления.
Психология этнических русских при этом, однако, не изменилась: они, как и прежде, полагали, что родное государство, родная власть их в случае необходимости защитят, что бы там наверху ни происходило…