К тому времени, когда я, наконец, легла в кровать, уже светало, и сейчас, посмотрите на меня — Я СОБИРАЮСЬ ОПОЗДАТЬ! Прыгаю на одной ноге, пока надеваю штаны. Я надела джинсы задом наперед. Только половину волос связываю в хвост.
Обшариваю по вещам, которые, думаю, мне понадобятся: ключи, кошелек, телефон, обувь. Где второй?! Этого не может быть. Это другой сон. Я никогда не опаздывала. Я не тот человек, который опаздывает. За все года работы на доктора Лопеза я ни разу не опаздывала. Я так облажалась.
Джози бросает в меня завернутый мафин, когда я бегу к двери. Ловлю его прежде, чем он падает на пол, и кладу в свою сумочку.
— Не волнуйся, я начну искать тебе другие рабочие места! — кричит она в мою спину, и вместо того, чтобы закатить глаза и подумать, что Джози отправит меня в могилу раньше времени, я думаю: «Отлично! Это мне нужно на 110%». Даже зная, что скоро стану безработной, решаю разориться на такси и пропустить автобус, зная, что времени на общественный транспорт у меня сегодня нет. Я дрожу и на грани слез, когда мы выезжаем. Именно сегодня на улицах города пробки.
— Может, вы могли бы милю или две проехать по тротуару? Просто чтоб объехать эту аварию? Водитель думает, я шучу, и смеется. Я хочу перелезть через сидение, оттолкнуть его, чтобы сесть за руль в стиле «Крупной кражи автомобиля». Интересно, сколько дадут за угон чьей-то машины? У меня дергаются колени, словно я собираюсь бежать, и делаю это, как только такси подъезжает к больнице. Я выпрыгиваю с заднего сидения, мчусь через вестибюль, бегу по бесконечному лестничному пролету и проскальзываю по пятому этажу, словно я на льду. Я так близка к финишной черте. Я вижу операционную в конце коридора, которую должна была начать готовить тридцать минут назад. Я дышу, как старикашка на финишной прямой марафона. Люди неосознанно преграждают мой путь, и я кричу им, чтобы они убрались с дороги.
— Двигайся! Осторожнее! «У меня есть время исправиться», — говорю сама себе.
Я не дам этому позднему началу разрушить мой единственный шанс впечатлить доктора Рассела. Прежде всего, я быстро подготовлю операционную, я знаю, как надо ускориться. Проверяю хирургическую доску, когда пробегаю мимо, и да, убеждаюсь, операция перенесена на двадцать минут (без паники!), но все равно это случится. В четвертой операционной ожидаю худшего: грязь, бардак, который необходимо срочно исправить, но, к счастью, ко мне возвращается удача. Медсестра доктора Рассела уже внутри и подготавливает операционную. Она высокая, с очень короткими волосами и круглыми, морского цвета очками. И старше, чем многие хирургические медсестры на этаже, и когда она видит, что я захожу в операционную и полностью готова, что она устроит мне разнос за мое опоздание.
— О, боже, мне так жа... — Она поднимает руку и прерывает меня.
— Если ты хочешь пережить свой первый день, ты прямо сейчас останавливаешься, разворачиваешься и быстро переодеваешься в халат. Я займусь этим. Доктор Рассел знает, что ты опоздала. Я ничем не могла с этим помочь, когда он пришел сюда и увидел, что тебя нет, но мы можем это исправить. Иди. Поторопись!
От шока я открываю рот. Я думаю... Я думаю, она моя крестная-фея. Я выбегаю и делаю, как она сказала, бегу прямо к операционному автомату. Это огромное приспособление — чудовище в конце коридора. Именно здесь мы берем наши халаты перед каждой операцией, и именно сюда мы вешаем их после завершения для дезинфекции. Я думаю о глупом комментарии доктора Рассела в пятницу: «Где ты вообще нашла такой маленький халат?» Именно здесь, придурок. Хотя мне нужно подкатить несколько раз резинку, чтобы он плотно прилегал, но он никогда не узнает об этом. Я переодеваюсь и выгляжу соответственно, когда возвращаюсь в операционную, поправляю хвост на своей голове выше, прежде чем накрыть его хирургической шапочкой. Я выдыхаю и кладу руки на свои бедра. Вытираю слезы на своих щеках, и у меня дрожат руки, но я близка к тому, чтобы справиться с этим.
— Что мне делать? — Медсестра кивает в сторону задней двери в операционной, которая ведет в комнату, где в больнице хранятся чистые наборы инструментов. — Пойди и проверь, что у них все есть и готово к работе. Автоклавы были подкреплены заранее, и я не хочу, чтобы что-то еще задерживало это дело.
Я делаю так, как она говорит, и не заявляю о своей благодарности ей, как мне бы хотелось. Сделаю это позже, когда операция пройдет без затруднений. Ха. Я собираюсь купить ей подарок, что-то эпическое, что-то с растопленным шоколадом. Сделаю это... если переживу утро.
ГЛАВА 8
Бэйли
Это просто смешно. Я знала, что буду страдать из-за последствий своего опоздания, но, должно быть, сегодня мой удачный день, потому что терплю не одного раздражительного хирурга, а двух. Я думала, что доктор Рассел плохой, но он несравним с доктором Коллинзом.
Старше, выше, в форме. За те пять минут, которые я провела с ним за операционным столом, он упоминал про этот факт дважды...
Я решаю по максимуму игнорировать его, в основном из-за того, что я все еще потрясена публичным выговором, который он сделал мне, когда вошёл в операционную. Но моё отсутствие интереса раздражает его, потому что прямо после первого разреза насмешливо встречает мои глаза над операционным столом.
— Знаешь, доктор Рассел, не знаю, смирился бы я, если бы мой хирургический ассистент задержал дело за четверть миллионов долларов, как это.
Он говорит это, смотря в мои глаза! Мои щеки становятся горячими. Я хочу огрызнуться, чтобы он прекратил. Да, я опоздала, но извинилась и ничего другого с этим не могу поделать. Вместо этого придурка смотрю опять на пациента, зная, что лучше так, чем отвечать.
— Значит хорошо, что эта операция проходит с бесплатного бюджета больницы, — отвечает доктор Рассел, его голос звучит холоднее, чем обычно. — Бэйли, обрати внимание. Мне нужно, чтобы ты откачала еще больше.
Я дергаюсь вперед и кричу на себя, что нужно оставаться сосредоточенной.
Через несколько минут доктор Коллинз опять переключает свое внимание на меня. Словно хулиган в начальной школе, он просто не может насытиться.
— Как долго ты в команде доктора Рассела?
Почему, ну почему он об этом спрашивает?
— Это мой первый день, — говорю я голосом чуть выше шепота. Из-за моей маски сомневаюсь, что он меня слышит, но он слышит, потому что начинает смеяться, словно я сказала самую нелепую вещь в мире — хотя, так и есть.
— Не очень хорошее впечатление для первого дня, так не считаешь?
Я хочу сказать ему «отвали», но не могу. Это так не работает. Я должна сидеть тихо и оставаться сосредоточенной. Он имеет право говорить или делать, черт возьми, всё, что хочет. Ох, эта привилегия дается с белым халатом.
Доктор Рассел может встать в мою защиту. Может сказать доктору Коллинзу, закрыть свой рот, но не делает этого. Он сосредоточен на деле. Он не скажет ни слова, только попросит инструмент или отдаст приказ.
По шкале «Самая худшая операция», я зависла где-то около 9,5 и затем судьба решает поднять ее на самый верх, до идеальной 10, когда у меня начинает бурчать в животе. Мы сделали только половину. Я понимаю, что забыла съесть маффин, который мне кинула Джоззи, когда я вылетала из дома.
На секунду думаю, что никто не слышит этого.
Спасибо боже.
— Это твой желудок, Бэйли? — спрашивает доктор Рассел, принимая хирургическую отвертку, которую я протягиваю ему.
Я сглатываю и стараюсь избегать зрительного контакта.
— Да.
— Ты завтракала?
Я считаю, что нужно лгать, но нельзя игнорировать очень громкие и злые звуки, исходящие от моего желудка, поэтому уклоняюсь от этого вопроса.