— Джози! — кричит кто-то другой. — Он самый крутой парень у нас в классе! Ты должна ответить!
Мэтт остаётся на кровати, упрекая меня за подслушивание. Я отгоняю его рукой и прижимаю ухо к двери для лучшей акустики. Где пластиковый стакан, когда он так нужен?
Социальная жизнь Джози целая и невредимая, благодаря маленькой частной школе, которую мы нашли для неё в Коста-Рике. Большинство учеников тоже эмигранты. Она ходит в школу с подростками с разных уголков мира, и, насколько мне известно, у неё есть три разных мальчика из разных стран, которые по уши влюблены в нее. Она по-прежнему все ещё больше увлекается книгами, но я не знаю, как долго это ещё продлится.
— Эх, я действительно не хочу обманывать его, — отвечает Джози. — Знаете, на днях я спросила его, кто его любимый литературный персонаж, и он не смог назвать ни одного имени! Ни одного!
Звучит какое-то бормотание и неразборчивый разговор. Большая часть заглушается, потому что Мэтт включил телевизор на максимально оглушительной громкости, чтобы преподать мне урок. Я спешу выключить звук. У нас происходит стычка из-за пульта, но в итоге я его побеждаю, использовав тщательно спланированную поддельную схватку, чтобы отвлечь его. Я гордый маленький монстр выключаю телевизор и бегу к двери. Он стонет, но это важно! Это сплетни девочек-подростков.
— О, черт возьми, почему и Дерек тоже тебе написал? Зачем ты вообще с ним возишься? Он — полный ботан.
— Он мне нравится, — настаивает Джози, немного защищаясь. — Мы друзья.
— Почему?! Он не общается ни с кем из крутых парней.
— И что? Какая разница? Он действительно забавный, и я считаю, что он самый симпатичный в нашем классе.
Я поднимаю кулак в воздух. Моя девочка.
Выбирай ботаника, Джози!
Я поворачиваюсь, складываю руки вместе, словно говоря: моя работа здесь сделана, и иду обратно к кровати.
— Довольна собой? — спрашивает Мэтт, выглядя очаровательно, отперевшись об изголовье нашей кровати без рубашки. Он действительно никогда не должен носить одежду.
Я ухмыляюсь.
— Очень.
Я рада видеть, что у Джози все ещё есть умная голова на плечах, учитывая водоворот последних двух лет. Переезд в другую страну, обучение в новой школе, адаптация к жизни с Мэттом, и сейчас с этим новым ребёнком на подходе — я держу ее в центре своих мыслей, внимательно слежу, чтобы она не была полностью перегружена всеми этими изменениями.
Мы много работали, чтобы она чувствовала себя частью нашего соединения. Когда Мэтт собрался мне делать предложение, он взял с собой Джози в ювелирный магазин, чтобы она помогла ему выбрать кольцо. Позже, он рассказал мне, что Джози пыталась выбрать самый большой камень, который у них был (стоимостью десятки миллионов), и ему пришлось уговаривать ее на что-то более реалистичное, что не вызвало бы грыжи в спине.
На нашей маленькой церемонии на пляже с близкими друзьями и семьёй Джози играла роль цветочницы, хранительницы кольца и подружки невесты. Если бы мы разрешили ей это, она бы ещё и проводила церемонию.
— Я только что получила онлайн-сертификат! Я думаю... я не уверена. Мне пришлось ввести данные твоей кредитной карты.
Когда Мэтт и я впервые задумались о попытке зачатия, Джози случайно нашла мой тайник с тестами на беременность в нашем шкафу в ванной. Я готовила ужин, а она вышла, сжимая коробки в своих руках, слезы текли по ее лицу.
Я испугалась, предполагая самое худшее — что она поражена и расстроена, что мы не посоветовались сначала с ней, но потом, вздрогнув от рыданий, вскрикнула:
— О, БОЖЕ МОЙ! Я стану тётей!
Ее не волновало, что я ещё не беременна. Для нее возможность была такой же захватывающей.
Нам живётся тут легче, чем я могла себе представить. Клиника пользуется успехом. Мы с Мэттом вдвоём проводим тут дни, продолжая подготавливать персонал со всей Коста-Рики и оперируя три раза в неделю. Когда комитет по гранту обратился к Мэтту и предложил возможность остаться ещё на два года с полным финансированием, мы не упустили такую возможность. Мы любим нашу жизнь здесь и, хотя, скорее всего, вернёмся в Штаты, когда Джози поступит в колледж, мы все очень рады просто быть здесь, развиваться как семья из трех, скоро четырёх человек.
Ещё один прилив смеха доносится из нашей гостиной, и Мэтт притягивает меня ближе на кровати.
— Ты же знаешь, что сегодня мы не будем спать, да? — шучу я.
— Ну, я думаю, есть только одна вещь, которую мы можем сделать, — отвечает он с ухмылкой.
Я сразу понимаю, что он предлагает.
— Нет. Ты ужасен. Мы все обсудили в прошлый раз. Не больше.
— Давай, — говорит он, водя носом по моей шее. — Ты же знаешь, что хочешь этого.
Я улыбаюсь и качаю головой.
— Ты плохо на меня влияешь.
— Это из-за тебя я подсел.
Это правда. Это все моя вина.
Он уже включил телевизор и переключает на Нетфликс.
— Давай, балуй своего мужа.
— Отлично, — говорю я, поднимая руки, инсценируя поражение.
Затем, мы сидим рядом, бедро к бедру, пока песня «Анатомии страсти» играет на нашем телевизоре.
Через несколько минут он жестикулирует телевизору.
— Да ладно! Эти доктора точно должны попасться.
Мэтт говорит о хирургах, которые в данный момент зажимаются в подсобке.
Я прочищаю горло.
— Мэтт, мы делали это.
Он вдумчиво смотрит на меня, сузив глаза.
— Насколько я помню, мы не целовались.
Я закатываю глаза.
— Почти то же самое.
Мужчина приподнимает бровь.
— Так ты не думаешь, что есть разница между почти поцелуем и настоящим?
Он начинает двигаться ко мне. У него появились идеи, зарождающиеся под этой густой шевелюрой. Я держу его на расстоянии, пока он ведёт меня на кровать. В считанные секунды я под ним, и с этого ракурса Мэтт выглядит почти зловеще, слишком пугающим для его же блага.
Мэтт ставит руки по обе стороны моей головы и держит меня в клетке из одеял. Я не могу пошевелиться, даже если бы попыталась.
— Что ты делаешь? — спрашиваю дрожащим голосом.
Его ухмылка заставляет мой желудок трепетать.
— Доказываю свою точку зрения.
Он наклоняет голову, и я инстинктивно выгибаюсь навстречу к нему. Мы делали это миллион раз, моё тело знает, что нужно делать, за исключением того, что он не целует меня. Его рот едва скользит по моему, и Мэтт, как дьявол, улыбается. Я чувствую... желание.
Будь он проклят.
— Скажи, что я прав, — он усмехается, — Скажи, что их поймают.
— Ну, — я резко убираю голову, — нет! Ты не можешь критиковать сюжетную линию и все время указывать на неточности. Это телешоу — просто смирись с этим.
Мэтт отклоняется назад, как будто очень оскорблен.
— Пфф, я не сделаю этого.
Я сужаю глаза.
— Ты шутишь?
Он смеётся и пытается скатиться с меня, но я хватаю его за плечи и заставляю остановиться.
— Эм, прости меня, ты ничего не забыл?
Я вытягиваю губы, и он вознаграждает меня поцелуем, разбивающим сердце. Только после того, как мы отрываемся друг от друга, и мне нужно перевести дыхание, Мэтт решает спросить:
— Кстати, мне интересно, какое бы у меня было прозвище в «Анатомии страсти»?
— У тебя уже есть одно, помнишь? Ты мой собственный Горячий доктор.
Он хмурится.
— Но перед этим должно быть — Мак.
— Хорошо, как насчёт МакСделайСвоейБеременнойЖенеМассажНог?
— Не слетает с языка.
— Ладно, доктор МакПередайПопкорн?
— Видишь, это не срабатывает, верно? Это должно быть лаконично.
Я постукиваю по подбородку.
— О, ладно, да. Я придумала одно. Послушай меня.
— Хорошо.
— Ты слушаешь?
— Да.
— Доктор Мак...
После долгой паузы он наконец-то спрашивает.
— Ты ничего не придумала?
— А хорошие уже заняты!
Мэтт смеётся и притягивает меня ближе.
— Ладно, ты права. Давай остановимся на Горячем.