Дортмундер затянулся сигаретой и выдохнул дым через нос.
— Если мы прихватим изумруд и отдадим его Талабво, — сказал он, — почему бы Акинзи не обратиться в ООН и не сказать: «Заставьте их вернуть нам наш изумруд?» — Он шмыгнул носом.
— Талабво не станет сообщать, что они его заполучили, — сказал Келп. — Они не собираются выставлять его напоказ и тому подобное, они просто хотят его иметь. Это их символ. Ну, как эти шотландцы, которые украли Скоунский камень несколько лет назад.
— Что они украли?
— Ну, эта штука приключилась там, в Англии, — сказал Келп. — Неважно, давай о краже изумруда. Ты заинтересован?
— Как сказать, — протянул Дортмундер. — А где хранится этот изумруд?
— Прямо сейчас он находится в Колизее, в Нью-Йорке. Там всеафриканская выставка, всякие штуковины из Африки, и изумруд является частью экспозиции Акинзи.
— Так что, предполагается, что мы должны увести изумруд из Колизея?
— Не обязательно, — сказал Келп. — Выставка отправляется в турне через пару недель. Ее будут показывать во множестве разных мест, перевозить поездами и на грузовиках. У нас будет масса возможностей приложить к ней руку.
Дортмундер кивнул.
— Ну ладно, мы уводим изумруд, мы сдаем его этому типу…
— Айко, — произнес Келп, делая ударение на первом слоге.
Дортмундер нахмурился.
— Разве это не японский фотоаппарат?
— Нет, это имя представителя Талабво в ООН. И если ты в деле, то как раз его нам и следует повидать.
Дортмундер спросил:
— Он знает, что я появлюсь?
— А как же, я объяснил ему, что нам больше всего нужен организатор, планировщик, и я сказал, что Дортмундер — лучший организатор в стране, и если нам повезет, мы привлечем тебя, чтобы ты организовал это дельце. Я не сказал ему, что ты как раз отсидел срок.
— Хорошо, — согласился Дортмундер.
4
Майор Пэтрик Айко, коренастый, черный, усатый, изучал принесенное ему досье на Джона Арчибальда Дортмундера и качал головой с удивлением и некоторым подозрением. Неужели Келп не понимал, что майор автоматически изучит биографию каждого из возможных участников? Он, естественно, должен произвести тщательный отбор тех людей, которым можно доверить Изумруд Талабво. Он не имеет права нарваться на каких-нибудь бесчестных типов, которые, спасая изумруд из лап Акинзи, украли бы его для себя.
Большая дубовая дверь отворилась, и секретарь майора, стройный немногословный молодой человек цвета эбенового дерева, чьи очки отражали падающий на них свет, вошел и сказал:
— Сэр, к вам два джентльмена. Мистер Келп и еще один.
— Проводите их ко мне.
— Слушаюсь, сэр.
Секретарь вышел, пятясь.
Майор закрыл досье и спрятал его в ящик стола. Затем встал и улыбнулся с вежливым радушием двум белым мужчинам, вошедшим в кабинет.
— Мистер Келп, как приятно видеть вас снова.
— И вас также, майор Айко, — сказал Келп. — А вот это Джон Дортмундер, парень, о котором я вам говорил.
— Мистер Дортмундер, — майор слегка поклонился, — не угодно ли присесть?
Все сели, и майор начал изучать Дортмундера. Всегда бывает чрезвычайно увлекательно поглядеть на живого человека после того, как ты познакомился с его досье. Вот перед вами человек, которого досье пыталось описать. Насколько близко удалось подойти к оригиналу?
Что касается фактов, майор Айко знал довольно-таки много о Джоне Арчибальде Дортмундере. Он знал, что Дортмундеру тридцать семь лет, что он родился в маленьком городке в центральном Иллинойсе, вырос в сиротском приюте, служил в армии США в Корее во время проводившихся там полицейских акций, но с тех пор все время был на другой стороне игры «Полицейские — воры», дважды он был осужден за грабеж, причем второй срок закончился досрочным освобождением под честное слово лишь сегодня утром. Майор Айко знал, что Дортмундера арестовывали еще несколько раз при расследовании краж, но все эти аресты заканчивались ничем. На Дортмундера никогда не падало подозрений, касающихся убийств, поджогов, изнасилований или похищений. И еще Майор знал, что Дортмундер женился в 1952 году в Сан-Диего на девице из ночного клуба по имени Плюшечка Базум, от которой получил неопротестованный развод в 1954 году.
Что же представлял собой этот человек? В данный момент он сидел в прямом солнечном свете, льющемся сквозь выходящие в парк окна, и более всего напоминал выздоравливающего: чуть серый, немного усталый, со слегка морщинистым лицом и худым хиловатым с виду телом. Его костюм был очевидно новым и очевидно самым дешевым из всех, какие делают. Потрепанные туфли, судя по всему, стоили весьма недешево, когда были новыми. И это говорило о том, что перед вами человек, имевший привычку жить в достатке, но к которому в последнее время фортуна повернулась спиной. Глаза Дортмундера, когда они встречали взгляд майора, были вялыми, невыразительными, но внимательными. Человек, думал майор, который будет принимать решения неторопливо, но затем выполнять их неукоснительно. И держать свое слово? И майор решил, что стоит рискнуть.