чили анчо;
репчатый лук;
тертый сыр;
салат-латук;
авокадо;
редис;
чили торначили;
оливки.
Способ приготовления
Отварить фасоль с текеските, [19] промыть и вновь поставить вариться с кусочками свинины и зельцем.
Проснувшись в пять утра, Тита первым делом поставила вариться фасоль. Сегодня к ним на обед должны были пожаловать Джон и его тетушка Мэри, приехавшая из Пенсильвании специально ради свадьбы. Тетушка страсть как желала поскорей познакомиться с избранницей любимого племянничка, но ради приличия вынуждена была ждать целую неделю, пока Педро наконец не пошел на поправку. Признаться, Тите ее визит был не в радость, и еще больше удручало, что отменить ее визит не представлялось никакой возможности. Тетушке Джона было уже за восемьдесят, и она проделала весь этот долгий путь исключительно для того, чтобы увидеться с Титой. Хороший обед — единственное, чем Тита могла порадовать эту милую старушку и Джона. Особенно после того, как она объявит, что не может стать его женой. Тита чувствовала себя опустошенной, как блюдо, на котором от великолепного торта остались жалкие крохи. Не лучше обстояло дело и на кухне. Недавний визит Гертрудис с ее отрядом совершенно опустошил их закрома. Кроме кукурузы, из которой пекли лепешки, в амбаре оставалось немного фасоли да рис. Проявив смекалку и фантазию, из этого можно было состряпать недурной обед. Скажем, рис с жареными бананами-мачо и фасолью по-тескокски.
Поскольку фасоль была не с куста, ее следовало варить дольше обычного, потому-то Тита и поставила ее пораньше, а сама между тем принялась чистить чили анчо.
Перцы, очищенные от семян и прожилок, вымочить в горячей воде и перемолоть.
Залив перцы кипятком, Тита приготовила завтрак и отнесла его Педро. Он уже почти оправился от ожогов. Тита, заручившись согласием Джона, регулярно прикладывала к обожженным участкам кожи кусочки коры тепескоуите, чтобы не осталось шрамов. Интересно, что доктор и сам какое-то время проводил исследования с корой этого дерева, которые начала еще его бабушка Первый Луч.
Педро с нетерпением ждал прихода Титы. Вкусные блюда, которые она ему готовила каждый божий день, и задушевные разговоры, которые они вели за едой, сыграли не последнюю роль в его скором выздоровлении. Однако этим утром Тита не могла остаться с ним надолго — нужно было готовиться к визиту Джона.
Педро, снедаемый ревностью, заявил:
— Вместо того чтобы приглашать его на обед, ты бы лучше сказала ему, что не выйдешь за него, потому что ждешь от меня ребенка.
— Я не могу, Педро.
— А что так? Боишься обидеть своего докторишку!
— Я не боюсь, просто мне это кажется несправедливым. Я уважаю Джона и хочу объясниться с ним, когда для этого придет время.
— Если ты не скажешь, то я скажу.
— Ты этого не сделаешь. Во-первых, я запрещаю тебе, ну а во-вторых, я уже не беременна.
— Как так?
— То, что я сочла беременностью, оказалось всего лишь причудой организма. Сейчас у меня все в порядке.
— Ах, вот в чем дело? Я-то прекрасно понимаю, что с тобой происходит. Ты все еще колеблешься, не знаешь, выйти ли тебе за Джона или остаться со мной, бедным калекой. Оттого-то ты никак и не признаешься ему. Так ведь?
Тита не могла понять, почему Педро ведет себя как капризный ребенок, которому не дали сладкого. Он как будто собрался болеть до конца жизни, но ведь это глупость: еще день-два — и он окончательно поправится. Похоже на то, что после всего случившегося он слегка помутился рассудком. Вероятно, из его головы до сих пор не выветрился дым, и подобно тому, как сгоревший хлеб заполняет весь дом запахом гари, так и его прокоптившийся мозг не способен исторгнуть из себя ничего, кроме этих злых и несправедливых мыслей. Как он может сомневаться в ней? Как он может изменять собственному благородству, которое всегда было его второй натурой?
Возмущенная Тита выбежала из комнаты. Но, прежде чем за ней захлопнулась дверь, Педро крикнул вдогонку, что больше не желает, чтобы она приносила ему еду. Пусть она поручит это Ченче, а сама развлекается с Джоном сколько ее душеньке угодно. Окончательно разозлившись, Тита влетела на кухню и принялась готовить завтрак себе. У нее не получилось позавтракать раньше — сперва нужно было накормить Педро, а потом уже все остальное. Почему, почему Педро не ценит ее внимание? Почему ранит ее обидными словами и мыслями? Это все ревность. Ревность превратила его в эгоистичное чудовище!