И напоенное кровью
Поле вздохнуло глубоко —
Много здесь воинов билось,
Много их здесь полегло.
Пойте, Стрибоговы внуки,
В песнях своих величавых,
Вечным память сразившим
Многовековое зло…
Нет больше страха земного,
Злые развеяны чары,
Темные сломлены силы,
Прахом рассыпан их миф.
Все, что копили их предки
Гордой душой, терпеливой, —
Все погубили потомки,
Диким позором покрыв.
Спите же призраки-люди,
Спите спокойно, но чутко,
Новые беды нагрянут,
Снова подниметесь вы.
Жизнь бесконечно благая,
Вечных ночей не бывает,
Мир не напрасно омылся
В вашей горячей крови.
Время пройдет и залечит
Черные раны раздоров,
Вновь зацветет небывало
Эта сырая земля.
Если бы не было битвы,
Если бы не было смерти —
Так ведь и не было б жизни,
Так и трава б не росла.
Войте, свирепые ветры,
Вейте над полем изрытым,
Громкие песни слагайте
Детям и внукам бойцов,
Чтоб не забыли упавших
В битве жестокой и вечной,
Чтобы их славное имя
Жило во веки веков!
1943
Круг
Опять придет цветущая весна,
Ленивых дней прольется водопад,
И ночи станут душные, без сна,
Лукавые и горькие, как яд.
В пустые мысли, как в колокола,
Забьют желаний острых языки,
Горячая от света и тепла,
Слепая кровь запросится в зрачки.
В душе — еще по-прежнему зима,
Так неподвижно, тихо и темно —
Привычная, домашняя тюрьма,
Стремящаяся вырваться в окно.
А тут уже идет, цветет весна,
Ленивых дней гудит неровный шум,
За ними ночи шествуют без сна,
Усталые и душные от дум.
Таких же, как безвольная весна,
О том, что я — комок случайных мук,
Случайных бурь случайная волна
Не в силах разорвать проклятый круг…
Берег сна
Мне снилось солнечное море
И берег темно-бурых скал,
Где, осужденный, я стоял,
Молясь о счастье и о горе.
Всю жизнь свою благословляя,
Я размышлял о вечном сне,
И сердца не было во мне,
Но трепетала мысль живая.
Когда же ветер пролетал,
Я простирал бессильно руки;
Конец своей жестокой муки
Я бессловесно призывал.
Передо мной пустынным мысом
Шла в море бурная земля.
Мне снилось, что я был не я,
Мне снилось — я был кипарисом.
Сердце города
Центр гигантского механического тела,
Пульс жизни, скованный сталью и цементом,
Рождающий полчища белых и красных шариков,
Создающий ритмы движения.
Эти человеческие лица —
Словно маски минутных страстей;
Красные губы манят в темноту,
Бледно-неоновые глаза утомления
Вспыхивают и потухают…
И титанические челюсти, дыша алкоголем,
Медленно пережевывают миллионы жизней.
Это сердце города,
Зеркало старой красавицы — Времени.
Я узнаю тебя, я хорошо знаю тебя,
Старый развратник, мой город.
Я знаю, чье сердце бьется в твоей груди —
Это мое сердце…
Смерть Пьерро
Бумажный черт трепал ногами,
Давясь лиловой бородой,
А он, знакомясь с моряками,
Пил виски с содовой водой…
Кассир, торжественный и сонный,
Прощал кому-то все грехи,
А он, засмеянный и томный,
Читал последние стихи…
Когда ж, устав от скверных шуток,
Свалилась в угол матросня,
Тогда на смену пьяных суток
Пришел рассвет второго дня.
Бумажный черт лежал забытый
И оскорбленный, как никто,
Когда ушел вином залитый
Последний гость, хрипя в пальто…
И сторож, шоколадно-черный,
Сдвигая клубное добро, —
Потом нашел в мужской уборной
Уже остывшего Пьерро…
Память земли
Угол неба полыхнул огнем,
Пополам ломая небосвод,
И упали вместе дождь и гром
На покров безжизненных пород…
Там, где камни первобытных скал
В узких щелях вспоминали лед,
Загудел поток и заплясал
Дикой пляской прыгающих вод.
Долгим вздохом вспомнила земля
Молодость далекую свою —
Гордый блеск зеленого огня
И ветров мятежную игру,
Страстный шепот раскаленных струй
У подножья бесконечных гор,
Солнечный могучий поцелуй,
Времени любовный разговор…
Последний человек
Все умерло. Осталась лишь земля —
Последнее жилище безнадежных,
Последнее пристанище мятежных
С разломанного бурей корабля.
Уходит солнце в сумрачную даль,
Душа лежит безводною пустыней,
Ужасный жар сменяется на иней,
Великий гнев на тихую печаль.
Я выхожу в распахнутую дверь
Пройти путем умерших поколений.
Я шествую, как обнищавший гений,
Как вечный Фауст, как голодный зверь…
Последний гость обители земной —
Я прохожу дорогами пустыми,
Я плачу над руинами святыми —
Никто не будет плакать надо мной!
Скрипач
Слушай, бедняк, и запомни —
Скрипка беззвучна твоя,
Это не скрипка играет,
Это играет душа.
Это грустит твое сердце
В призрачном беге минут,
Вот почему твои струны
Так многозвучно поют.